— Мам, мам! Опять крыша течь начала! — звонкий голосок эхом отдавался в каждом угле отсыревшей квартиры в бараке…
Добавить в моё избранное
26 мин, 31 сек 15337
— Куда ты тазик дела?
Из глубины квартиры, шлепая сношенными тапочками, медленно вышла бесформенная женщина средних лет. Руки и ноги ее представляли собой оковалки оплывшего жира, под глазами набрякли мешки, одежда была покрыта застарелыми пятнами пота и грязи. Ее дыхание отдавало кислым пивом и гниением — часть зубов уже рассыпалась, нескольких передних недоставало, из-за чего говорила она слегка шепеляво.
— Чего ты орешь опять? Не знаю я, где таз! И сколько тебе повторять — не кричи когда отец спит! — она даже не кричала, скорее пыталась изобразить вялое подобие гнева, подкрепляя это грозными жестами толстых рук.
Ее дочь, а кричала именно она, терпеливо дослушала, а после стала говорить уже тише.
— Ты же знаешь, если мы опять зальем дядю Петю, нас выселят. Нужно поскорее подставить что-то под течь, пока дождь не стал сильнее. Ты же не хочешь в какие-нибудь развалины переезжать? — она говорила очень тихо и четко, стараясь донести до матери всю важность ситуации.
На девочке было потертое серое платьице и стоптанные балетки. Она уже начала быстро расти, худея, из-за чего одежда на ней свободно болталась. Темно-каштановые волосы она стянула в простой пучок, у нее были слегка крупноватые, но правильные черты лица. Светло серые глаза уже приобрели то выражение, какое бывает только у людей, выросших в нищете.
— Не помню я. Спроси у бабы Гали — может быть ей одолжила. Иди давай, не мешай отдыхать, — женщина уплыла обратно в сырой полумрак, по дороге приглаживая вздувшиеся обои.
По стенам квартиры, помимо потеков воды, были расположены несколько полок с набухшими от влажности книгами. В углу стоял большой дубовый комод, явно оставшийся чуть ли не с царских времен. С потолка свисала одинокая лампа, засиженная мухами. Весь пол был покрыт непонятными пятнами, а у одной из стен смердела кучка кошачьего помета. Девочка, тяжело вздохнув, направилась в загроможденный шкафами общий коридор, напоенный непередаваемым духом старой грязной обуви, и постучала в соседнюю дверь.
— Кого тут черти носят? — старческий дребезжащий голос был лишь слегка приглушен тонкой фанерной дверью.
— Света из 22 квартиры, про тазик спросить. Его к вам мама вроде заносила.
Дверь слегка приоткрылась, смешав с запахами обуви еще и сильный запах кошек. Полная пожилая женщина в засаленном халате в цветочек высунула в коридор только голову.
— Мне пока нужен этот таз, вали давай! — с этими словами она аккуратно, но быстро прикрыла дверь, оставив Свету слегка ошарашено стоять в коридоре.
— Но… но ведь… таз наш! — девочка не сразу нашла что сказать.
— Вали-вали, — донеслось уже из-за двери.
Обычно в маленьких городах люди стараются поддерживать более менее хорошие отношения друг с другом, так как слишком часто приходится взаимодействовать. Но долгое пребывание в тяжелых бытовых условиях убивает все дружеские устремления, оставляя только злобу на весь свет и желание замкнуться в своей скорлупе.
В тот день Света не стала возвращаться домой. Она знала, что моросящий дождь к середине дня перейдет в ливень, а капли с потолка превратятся в журчащий ручеек, убегающий сквозь щели между кусками линолеума на первый этаж. Сосед снизу придет, требуя денег на ремонт, отец грубо откажет ему. Завяжется драка, к которой со временем присоединятся и жены. Даже животные из разных квартир не ладили друг с другом. Бытовая чернуха не сломила психику двенадцатилетней девочки, но наложила на нее большой отпечаток, заставляя каждый раз все дальше сбегать из дома.
Иногда ей даже удавалось переночевать у кого-нибудь из школьных подруг, кто жил в более приличных домах. Но родители их были всегда не очень рады, понимая, что слишком близкая дружба дочерей может побудить и знакомство родителей, а им этого совсем не хотелось.
Город был построен в начале XX века как железнодорожная станция, в 1950-х начала активно развиваться промышленность. Но в начале XXI века от нее остались уже лишь руины. Все станки и даже металлические части зданий были разворованы, но собственник не стал сносить цеха. В итоге, подобно гнилым зубам великана, по всему городу высились руины заводов — любимое место детских игр и главная головная боль городских властей.
На бывший вагоноремонтный завод Света и направилась, не желая видеть никого из знакомых. На нее не в первый раз наорала соседка, не в первый раз к ним придет сосед, каждый раз обещающий засудить. Но в этот раз у нее почему-то было особенно погано на душе. В развалинах же она забывала обо всем, создавая вокруг волшебный мир, полный неведомых опасностей и замечательных приключений, всегда с счастливым концом. Дождь все усиливался, поэтому до завода она добежала уже полностью промокшей.
В маленькой котомке, с которой Света никогда не расставалась, нашелся коробок спичек, завернутый в целлофановый пакет.
Из глубины квартиры, шлепая сношенными тапочками, медленно вышла бесформенная женщина средних лет. Руки и ноги ее представляли собой оковалки оплывшего жира, под глазами набрякли мешки, одежда была покрыта застарелыми пятнами пота и грязи. Ее дыхание отдавало кислым пивом и гниением — часть зубов уже рассыпалась, нескольких передних недоставало, из-за чего говорила она слегка шепеляво.
— Чего ты орешь опять? Не знаю я, где таз! И сколько тебе повторять — не кричи когда отец спит! — она даже не кричала, скорее пыталась изобразить вялое подобие гнева, подкрепляя это грозными жестами толстых рук.
Ее дочь, а кричала именно она, терпеливо дослушала, а после стала говорить уже тише.
— Ты же знаешь, если мы опять зальем дядю Петю, нас выселят. Нужно поскорее подставить что-то под течь, пока дождь не стал сильнее. Ты же не хочешь в какие-нибудь развалины переезжать? — она говорила очень тихо и четко, стараясь донести до матери всю важность ситуации.
На девочке было потертое серое платьице и стоптанные балетки. Она уже начала быстро расти, худея, из-за чего одежда на ней свободно болталась. Темно-каштановые волосы она стянула в простой пучок, у нее были слегка крупноватые, но правильные черты лица. Светло серые глаза уже приобрели то выражение, какое бывает только у людей, выросших в нищете.
— Не помню я. Спроси у бабы Гали — может быть ей одолжила. Иди давай, не мешай отдыхать, — женщина уплыла обратно в сырой полумрак, по дороге приглаживая вздувшиеся обои.
По стенам квартиры, помимо потеков воды, были расположены несколько полок с набухшими от влажности книгами. В углу стоял большой дубовый комод, явно оставшийся чуть ли не с царских времен. С потолка свисала одинокая лампа, засиженная мухами. Весь пол был покрыт непонятными пятнами, а у одной из стен смердела кучка кошачьего помета. Девочка, тяжело вздохнув, направилась в загроможденный шкафами общий коридор, напоенный непередаваемым духом старой грязной обуви, и постучала в соседнюю дверь.
— Кого тут черти носят? — старческий дребезжащий голос был лишь слегка приглушен тонкой фанерной дверью.
— Света из 22 квартиры, про тазик спросить. Его к вам мама вроде заносила.
Дверь слегка приоткрылась, смешав с запахами обуви еще и сильный запах кошек. Полная пожилая женщина в засаленном халате в цветочек высунула в коридор только голову.
— Мне пока нужен этот таз, вали давай! — с этими словами она аккуратно, но быстро прикрыла дверь, оставив Свету слегка ошарашено стоять в коридоре.
— Но… но ведь… таз наш! — девочка не сразу нашла что сказать.
— Вали-вали, — донеслось уже из-за двери.
Обычно в маленьких городах люди стараются поддерживать более менее хорошие отношения друг с другом, так как слишком часто приходится взаимодействовать. Но долгое пребывание в тяжелых бытовых условиях убивает все дружеские устремления, оставляя только злобу на весь свет и желание замкнуться в своей скорлупе.
В тот день Света не стала возвращаться домой. Она знала, что моросящий дождь к середине дня перейдет в ливень, а капли с потолка превратятся в журчащий ручеек, убегающий сквозь щели между кусками линолеума на первый этаж. Сосед снизу придет, требуя денег на ремонт, отец грубо откажет ему. Завяжется драка, к которой со временем присоединятся и жены. Даже животные из разных квартир не ладили друг с другом. Бытовая чернуха не сломила психику двенадцатилетней девочки, но наложила на нее большой отпечаток, заставляя каждый раз все дальше сбегать из дома.
Иногда ей даже удавалось переночевать у кого-нибудь из школьных подруг, кто жил в более приличных домах. Но родители их были всегда не очень рады, понимая, что слишком близкая дружба дочерей может побудить и знакомство родителей, а им этого совсем не хотелось.
Город был построен в начале XX века как железнодорожная станция, в 1950-х начала активно развиваться промышленность. Но в начале XXI века от нее остались уже лишь руины. Все станки и даже металлические части зданий были разворованы, но собственник не стал сносить цеха. В итоге, подобно гнилым зубам великана, по всему городу высились руины заводов — любимое место детских игр и главная головная боль городских властей.
На бывший вагоноремонтный завод Света и направилась, не желая видеть никого из знакомых. На нее не в первый раз наорала соседка, не в первый раз к ним придет сосед, каждый раз обещающий засудить. Но в этот раз у нее почему-то было особенно погано на душе. В развалинах же она забывала обо всем, создавая вокруг волшебный мир, полный неведомых опасностей и замечательных приключений, всегда с счастливым концом. Дождь все усиливался, поэтому до завода она добежала уже полностью промокшей.
В маленькой котомке, с которой Света никогда не расставалась, нашелся коробок спичек, завернутый в целлофановый пакет.
Страница
1 из 8
1 из 8
