Добавить в моё избранное
26 мин, 31 сек 15336
Девочке удалось найти несколько сухих веток и развести небольшой костерок, около которого она просидела несколько часов, отлучаясь только за новыми порциями дров. Дождь навевал мысли не о волшебном мире, а о ее собственной жизни.
Когда-то у нее был младший брат, умерший в 4 года от бронхита. Мать проронила лишь несколько слезинок, потом что-то пробормотала про лишний рот и ушла к телевизору. Маленькое тельце похоронили в фанерном гробу, присутствовало всего 3 человека и священник, стремящийся уйти на более богатые церемонии. Света вспоминала маленького братца и их игры — он был единственной опорой для нее. Других родных людей она не знала. Помнила еще дедушку, который заставлял ее читать и иногда играл с ней в шахматы, но тот относился к ней скорее снисходительно, чем с любовью.
Она вспоминала школу, в которую ей предстояло вернуться. Старшеклассников, оставляющих шприцы с остатками чего-то грязно-желтого в туалетах. Уже начавших курить одноклассников и думающих только о мальчиках одноклассницах. Нет, они не были плохими, но она почему-то выросла отличной от них. Из-за книг ли, или просто такова была ее природа, но она думала. Думала постоянно и обо всем на свете, размышляя отнюдь не только о вымышленных мирах. Это делало ее жизнь интереснее, одновременно усложняя все что только можно.
Ближе к вечеру дождь прекратился. На этом заводе дети бывали реже — он располагался за городом. Именно из-за безлюдности Света и выбрала это место. До этого она не исследовала корпуса, но вышедшее из-за туч солнце и затекшие от долгого сидения ноги располагали к прогулке.
Поскольку от завода остался только каркас, было непонятно, что было в том или ином здании. Между похожими на грудные клетки динозавров конструкциями росли чахлые деревца, уже второй десяток лет упорно крошившие бетон. Отличались только здания управления завода, расположенные у въезда на территорию. Идя мимо них, Света заметила отблески света, пробивающиеся из подвала. Еле-еле доносились голоса, приглушенные расстоянием и грудами кирпичей вперемешку со штукатуркой. Раньше она никогда не видела здесь людей и вечное детское любопытство заставило ее лезть в полуразрушенный административный корпус.
— Дозу бы… Надо у мамки часы спереть — бабла совсем нет, — отдельные слова можно было различить только у самого провала, ведущего в подвал.
— Отец козел — велел домой не возвращаться пока не завяжу. Если увидит еще упоротого — убьет! Я не вернусь никогда, — слышны были только мужские голоса.
— Да ну, не убьет тебя никто — в тюрягу загреметь никто не захочет, — в разговор включился третий человек. — Лучше чем ныть, придумайте как нам дозу добыть или хотя бы таблеток. Сами сварим «крокодильчика», — последнее слово было произнесено с непередаваемой смесью любви и отвращения.
— Черт, менты еще, — этот человек явно обхватил голову руками и раскачивался, столько безысходности было в его голосе. — Вчера Васильич уже грозился меня в обезьянник посадить. Нельзя, нельзя…
Света медленно отползла от дыры, стараясь не шуметь — наркоманы всех сортов люди довольно непредсказуемые, но подсевших на «крокодил» стоит бояться больше всего. Один месяц и человек уже перестает быть самим собой. И чем дальше — тем страшнее. Про этот наркотик ходили самые страшные истории, им пугали детей в средней школе. Но предостережения зачастую разжигали любопытство, приводя к печальному финалу.
Вечер того мрачного дня был волшебен: кристально чистый воздух, мягкий свет предзакатного солнца, пение вечерних птиц. Старый город будто преобразился, заиграл свежими красками. И люди на улицах стали чуть симпатичнее друг другу: меньше было ругани, чуть больше улыбок на изможденных жизнью лицах. Света с любопытством смотрела по сторонам — такие преображения редко происходили вокруг нее. Чаще хотелось сжаться и идти быстрее, чтобы забиться в угол подальше от этих злых глаз.
Возле ее дома была небольшая толпа, кто-то громко вещал что-то официальным тоном. Среди собравшихся людей она различила родителей и соседей снизу. Громко говорившим человеком оказался управдом.
— … иначе мы выселим вашу семью, а ремонт Савельевым оплатим, продав ваше имущество! — она успела разобрать только конец предложения.
— Это вы не починили крышу, уроды! Мы не будем платить! — щуплый мужчина в спортивных штанах и посеревшей от грязи майке яростно размахивал кулаком перед лицом управдома.
— Значит, мы вас выселим. До свидания, — полный мужчина в дешевом сером костюме важно удалился, старательно обходя лужи.
— Готовьте деньги, крысы водоплавающие. А то будете доживать где-нибудь в подвале, — сосед снизу, пожилой крупный мужчина, смачно плюнул под ноги Светиному отцу и ушел в подъезд.
Тот ничем не ответил, только невнятно что-то прорычал и потащил за руку свою жену в квартиру. Свету никто не заметил — она не стремилась в такие минуты оказываться рядом с родителями.
Когда-то у нее был младший брат, умерший в 4 года от бронхита. Мать проронила лишь несколько слезинок, потом что-то пробормотала про лишний рот и ушла к телевизору. Маленькое тельце похоронили в фанерном гробу, присутствовало всего 3 человека и священник, стремящийся уйти на более богатые церемонии. Света вспоминала маленького братца и их игры — он был единственной опорой для нее. Других родных людей она не знала. Помнила еще дедушку, который заставлял ее читать и иногда играл с ней в шахматы, но тот относился к ней скорее снисходительно, чем с любовью.
Она вспоминала школу, в которую ей предстояло вернуться. Старшеклассников, оставляющих шприцы с остатками чего-то грязно-желтого в туалетах. Уже начавших курить одноклассников и думающих только о мальчиках одноклассницах. Нет, они не были плохими, но она почему-то выросла отличной от них. Из-за книг ли, или просто такова была ее природа, но она думала. Думала постоянно и обо всем на свете, размышляя отнюдь не только о вымышленных мирах. Это делало ее жизнь интереснее, одновременно усложняя все что только можно.
Ближе к вечеру дождь прекратился. На этом заводе дети бывали реже — он располагался за городом. Именно из-за безлюдности Света и выбрала это место. До этого она не исследовала корпуса, но вышедшее из-за туч солнце и затекшие от долгого сидения ноги располагали к прогулке.
Поскольку от завода остался только каркас, было непонятно, что было в том или ином здании. Между похожими на грудные клетки динозавров конструкциями росли чахлые деревца, уже второй десяток лет упорно крошившие бетон. Отличались только здания управления завода, расположенные у въезда на территорию. Идя мимо них, Света заметила отблески света, пробивающиеся из подвала. Еле-еле доносились голоса, приглушенные расстоянием и грудами кирпичей вперемешку со штукатуркой. Раньше она никогда не видела здесь людей и вечное детское любопытство заставило ее лезть в полуразрушенный административный корпус.
— Дозу бы… Надо у мамки часы спереть — бабла совсем нет, — отдельные слова можно было различить только у самого провала, ведущего в подвал.
— Отец козел — велел домой не возвращаться пока не завяжу. Если увидит еще упоротого — убьет! Я не вернусь никогда, — слышны были только мужские голоса.
— Да ну, не убьет тебя никто — в тюрягу загреметь никто не захочет, — в разговор включился третий человек. — Лучше чем ныть, придумайте как нам дозу добыть или хотя бы таблеток. Сами сварим «крокодильчика», — последнее слово было произнесено с непередаваемой смесью любви и отвращения.
— Черт, менты еще, — этот человек явно обхватил голову руками и раскачивался, столько безысходности было в его голосе. — Вчера Васильич уже грозился меня в обезьянник посадить. Нельзя, нельзя…
Света медленно отползла от дыры, стараясь не шуметь — наркоманы всех сортов люди довольно непредсказуемые, но подсевших на «крокодил» стоит бояться больше всего. Один месяц и человек уже перестает быть самим собой. И чем дальше — тем страшнее. Про этот наркотик ходили самые страшные истории, им пугали детей в средней школе. Но предостережения зачастую разжигали любопытство, приводя к печальному финалу.
Вечер того мрачного дня был волшебен: кристально чистый воздух, мягкий свет предзакатного солнца, пение вечерних птиц. Старый город будто преобразился, заиграл свежими красками. И люди на улицах стали чуть симпатичнее друг другу: меньше было ругани, чуть больше улыбок на изможденных жизнью лицах. Света с любопытством смотрела по сторонам — такие преображения редко происходили вокруг нее. Чаще хотелось сжаться и идти быстрее, чтобы забиться в угол подальше от этих злых глаз.
Возле ее дома была небольшая толпа, кто-то громко вещал что-то официальным тоном. Среди собравшихся людей она различила родителей и соседей снизу. Громко говорившим человеком оказался управдом.
— … иначе мы выселим вашу семью, а ремонт Савельевым оплатим, продав ваше имущество! — она успела разобрать только конец предложения.
— Это вы не починили крышу, уроды! Мы не будем платить! — щуплый мужчина в спортивных штанах и посеревшей от грязи майке яростно размахивал кулаком перед лицом управдома.
— Значит, мы вас выселим. До свидания, — полный мужчина в дешевом сером костюме важно удалился, старательно обходя лужи.
— Готовьте деньги, крысы водоплавающие. А то будете доживать где-нибудь в подвале, — сосед снизу, пожилой крупный мужчина, смачно плюнул под ноги Светиному отцу и ушел в подъезд.
Тот ничем не ответил, только невнятно что-то прорычал и потащил за руку свою жену в квартиру. Свету никто не заметил — она не стремилась в такие минуты оказываться рядом с родителями.
Страница
2 из 8
2 из 8
