Добавить в моё избранное
26 мин, 31 сек 15338
Присев на лавочку у подъезда, она тихонько ждала когда утихнут крики, доносившиеся со второго этажа. Отец и мать в очередной раз пытались решить свои проблемы, перекладывая их на плечи друг другу. В этот раз не обошлось и без побоев.
Шум из окна уже достиг обычного максимума, но не прекратился. Через несколько минут раздался громкий крик, на улицу вылетела лампа, осыпав осколками стекла Свету. Площадная брань и звуки побоища уже начали привлекать зевак, с безопасного расстояния наблюдавших за развитием событий. Девочка медленно побрела прочь от дома, задержавшись на пару минут в толпе. Зрелище матери, промелькнувшей в окне с кухонным ножом, стало последним, что Света увидела из-за спин. После этого она побрела прочь, уронив пару скупых слезинок.
Дома ее ждало бы пугливое ожидание чего-то ужасного в углу и неизбежная головомойка от матери, которая не преминула бы попрекнуть ее за бесполезность и прожорливость. Дескать, «самим жрать нечего, а еще и тебя одевать и корить надо». Такие фразы ей приходилось выслушивать лет с десяти, хотя она ничего и никогда не просила. В тот день ее могли бы и побить, так как лучший способ приглушить свой страх — заставить бояться более слабого.
По главной улице города, громко грохоча на выбоинах, проезжали старые ПАЗики, полные едущих по своим делам людей. На скамейки возвращались бабушки, громко ворча на отсутствие беседок и жалуясь на артрит. Попутно они громко и осудительно обсуждали всех ненароком оказавшихся поблизости людей. Света несколько безучастно наблюдала за картиной города, сидя на низком заборчике, покрытом ржавыми чешуйками. Ей нужно было выбрать, к кому из одноклассниц пойти в этот раз, так как ночевать на улице было уже холодно. Да и люди по ночам на улицах были не самые дружелюбные.
Немного поразмыслив, она пошла в самый новый район города, застроенный в конце семидесятых годов. Там жили две ее подруги, но у одной недавно родился брат, и к ней нельзя было идти. Оставалось идти только ко второй девочке — Ане — родители которой обычно легко соглашались пустить Свету переночевать. Та будто знала, что ее подруга придет в тот день и сидела на качелях во дворе.
— Привет! А мне родители запретили тебя звать в гости на ночь, — Аня без обиняков перешла к главному. Ей это было свойственно — поэтому ее и выбрали старостой класса.
— Здравствуй, а почему? Я же ничего у вас не сломала, не шумела, — Света сразу понурилась. Неприятной была не только новость, но и то, что ее сразу воспринимали как непрошеную гостью.
— Весь город уже знает, что вас выселяют. Родители не хотят, чтобы их принимали за благодетелей, а выгнать тебя на улицу им совесть не позволит. Вот и решили просто не пускать, извини, — она и сама была расстроена, ведь дети дружат бескорыстно. — Но они немного еды собрали и дали сто рублей. Вот, держи, — она протянула почувствовавшей себя бездомной подруге целлофановый пакет и пару купюр.
— Спасибо большое, я тогда пойду куда-нибудь еще. Пока!
— Подожди, ты как?
— Как, как… Фигово. Но ничего, переживу. Увидимся, может быть, — и она все так же медленно побрела куда-то.
В пакете обнаружилось: пара яблок, пакет печенья, шоколадка и несколько толстых бутербродов. На пару-тройку приемов пищи этого должно было хватить. Дальше нужно было искать работу, хотя в этом городе найти даже место посудомойки было весьма и весьма сложно. Но пока что ей хотелось только купить себе воды и сесть в спокойном месте и поужинать.
Наиболее безопасным местом она сочла центральный парк, состоявший из пары десятков деревьев, одной аллеи и чахлых кустов. Возле него располагался небольшой рынок и пара магазинов. В один из них она и зашла за бутылкой воды. Шумная семья выбирала мороженое, со стороны полок с пивом теснилось несколько потертого вида мужчин. Подойдя, к прилавку, девочка робко протянула продавщице 50 рублей в дрожащей руке: денег у нее почти никогда не бывало.
— Дайте, пожалуйста, бутылку самой дешевой воды. Литр, — сказала она, стараясь не смотреть в сторону манящих яркими этикетками бутылок с газировкой.
— Двенадцать рублей, — казенным тоном сказала молодая продавщица, а потом чуть пригляделась к Свете, которая будто стала в два раза меньше, чувствуя собственную ничтожность в мире потребления. — Что, совсем туго у твоих родителей с деньгами? Держи еще вот эту, — рядом с бутылкой воды из-под крана была поставлена еще и литровая «Кола».
— Спасибо, — еле слышно пискнула Света и, бросив в пакет бутылки и положив в котомку сдачу, собралась уже уходить, но замерла на месте с расширившимися от ужаса глазами.
В магазин гордо зашел молодой парень, помахивая голубым полотенцем. Кроме ботинок, на нем ничего не было. Окружающие как-то легко проигнорировали этот факт, а Света, не мигая, повернулась обратно к прилавку.
— Ой, Вась, ты бы голый тут не ходил! — игриво хихикнула продавщица.
Шум из окна уже достиг обычного максимума, но не прекратился. Через несколько минут раздался громкий крик, на улицу вылетела лампа, осыпав осколками стекла Свету. Площадная брань и звуки побоища уже начали привлекать зевак, с безопасного расстояния наблюдавших за развитием событий. Девочка медленно побрела прочь от дома, задержавшись на пару минут в толпе. Зрелище матери, промелькнувшей в окне с кухонным ножом, стало последним, что Света увидела из-за спин. После этого она побрела прочь, уронив пару скупых слезинок.
Дома ее ждало бы пугливое ожидание чего-то ужасного в углу и неизбежная головомойка от матери, которая не преминула бы попрекнуть ее за бесполезность и прожорливость. Дескать, «самим жрать нечего, а еще и тебя одевать и корить надо». Такие фразы ей приходилось выслушивать лет с десяти, хотя она ничего и никогда не просила. В тот день ее могли бы и побить, так как лучший способ приглушить свой страх — заставить бояться более слабого.
По главной улице города, громко грохоча на выбоинах, проезжали старые ПАЗики, полные едущих по своим делам людей. На скамейки возвращались бабушки, громко ворча на отсутствие беседок и жалуясь на артрит. Попутно они громко и осудительно обсуждали всех ненароком оказавшихся поблизости людей. Света несколько безучастно наблюдала за картиной города, сидя на низком заборчике, покрытом ржавыми чешуйками. Ей нужно было выбрать, к кому из одноклассниц пойти в этот раз, так как ночевать на улице было уже холодно. Да и люди по ночам на улицах были не самые дружелюбные.
Немного поразмыслив, она пошла в самый новый район города, застроенный в конце семидесятых годов. Там жили две ее подруги, но у одной недавно родился брат, и к ней нельзя было идти. Оставалось идти только ко второй девочке — Ане — родители которой обычно легко соглашались пустить Свету переночевать. Та будто знала, что ее подруга придет в тот день и сидела на качелях во дворе.
— Привет! А мне родители запретили тебя звать в гости на ночь, — Аня без обиняков перешла к главному. Ей это было свойственно — поэтому ее и выбрали старостой класса.
— Здравствуй, а почему? Я же ничего у вас не сломала, не шумела, — Света сразу понурилась. Неприятной была не только новость, но и то, что ее сразу воспринимали как непрошеную гостью.
— Весь город уже знает, что вас выселяют. Родители не хотят, чтобы их принимали за благодетелей, а выгнать тебя на улицу им совесть не позволит. Вот и решили просто не пускать, извини, — она и сама была расстроена, ведь дети дружат бескорыстно. — Но они немного еды собрали и дали сто рублей. Вот, держи, — она протянула почувствовавшей себя бездомной подруге целлофановый пакет и пару купюр.
— Спасибо большое, я тогда пойду куда-нибудь еще. Пока!
— Подожди, ты как?
— Как, как… Фигово. Но ничего, переживу. Увидимся, может быть, — и она все так же медленно побрела куда-то.
В пакете обнаружилось: пара яблок, пакет печенья, шоколадка и несколько толстых бутербродов. На пару-тройку приемов пищи этого должно было хватить. Дальше нужно было искать работу, хотя в этом городе найти даже место посудомойки было весьма и весьма сложно. Но пока что ей хотелось только купить себе воды и сесть в спокойном месте и поужинать.
Наиболее безопасным местом она сочла центральный парк, состоявший из пары десятков деревьев, одной аллеи и чахлых кустов. Возле него располагался небольшой рынок и пара магазинов. В один из них она и зашла за бутылкой воды. Шумная семья выбирала мороженое, со стороны полок с пивом теснилось несколько потертого вида мужчин. Подойдя, к прилавку, девочка робко протянула продавщице 50 рублей в дрожащей руке: денег у нее почти никогда не бывало.
— Дайте, пожалуйста, бутылку самой дешевой воды. Литр, — сказала она, стараясь не смотреть в сторону манящих яркими этикетками бутылок с газировкой.
— Двенадцать рублей, — казенным тоном сказала молодая продавщица, а потом чуть пригляделась к Свете, которая будто стала в два раза меньше, чувствуя собственную ничтожность в мире потребления. — Что, совсем туго у твоих родителей с деньгами? Держи еще вот эту, — рядом с бутылкой воды из-под крана была поставлена еще и литровая «Кола».
— Спасибо, — еле слышно пискнула Света и, бросив в пакет бутылки и положив в котомку сдачу, собралась уже уходить, но замерла на месте с расширившимися от ужаса глазами.
В магазин гордо зашел молодой парень, помахивая голубым полотенцем. Кроме ботинок, на нем ничего не было. Окружающие как-то легко проигнорировали этот факт, а Света, не мигая, повернулась обратно к прилавку.
— Ой, Вась, ты бы голый тут не ходил! — игриво хихикнула продавщица.
Страница
3 из 8
3 из 8
