Овинник

Деревня такая есть… Слыхал? — наконец, откликнулся незнакомец. — А дверь ты забыл запереть.

— Про деревню слыхал, — недоверчиво кивнул Автух. — А у нас что делаешь? Ко мне для чего пришёл? Откуда про Аксёна знаешь?

— Так ведь ты лежал и бормотал всё. Тебе, может, и казалось, что ты молча обо всём думаешь, но я всё слыхал — и про Аксёна, и про коней… А к вам в Ректу по просьбе Старжевского приехал — надо было его белого жеребца заговорить…

— Знаю я того жеребца, — кивнул Карняев.

— Там мне и рассказали про тебя. Зайду, думаю. Горю твоему помогу.

— А чего же в такой неурочный час — скоро и полночь уж, наверное?

— Скоро, — кивнул старик и прислушался, словно хотел различить какие-то едва уловимые, далёкие звуки, едва доносящиеся до овина.

Автух тоже прислушался, но вокруг нельзя было различить ни единого звука за исключением лёгкого подвывания ветра и храпа лошадей.

— Такое у меня дело — нам, ведунам, всё одно — ночь или день. Я до утра ждать не могу.

— И как же ты мне подсобишь то? — поинтересовался Автух, насилу унявший первоначальный испуг.

— Про то тебе знать не нужно. Будешь богатый даже больше, чем раньше.

«Видать, сам господь услышал мои молитвы. Пусть ведун делает своё дело, а там, коли разбогатею, так все грехи в церкви отмолю!», — Автух посмотрел на старика уже с интересом:

— А что мне для этого надо тебе отдать — не даром же ты мне будешь помогать?!

— Тебе почти это ничего не будет стоить, а мне для других моих дел нужно. Протяни правый мизинец.

— Это ещё зачем? — насторожился Автух.

— Узнаешь. Богатство желаешь вернуть — протягивай! — сердито прикрикнул дед и вновь грозно сверкнул глазами.

— А-а, была — не была! — решился крестьянин.

Старик достал откуда-то из-за спины новенький блестящий нож и протянул его Автуху:

— Разрежь этим ножом мизинец и капни куда-нибудь на пол каплю крови.

— Как крови?! — Автух быстро отдёрнул руку и инстинктивно отпрянул от старика назад. — Этого я делать не стану — я православный, мне во всяком бесовском колдовстве участвовать нельзя.

Старик, не выпуская нож из руки, злобно уставился на крестьянина немигающим, холодным взглядом, от которого у хозяина поползли по телу мурашки.

«Сейчас полоснёт меня ножом по горлу и поминай, как звали! Может это и не ведун никакой, а просто лихой человек — меня зарежет и коней уведёт. Эх, и чего я Рыжего с собой не взял. Хотя он старый — буду отбиваться, если что. Ишь глядит так — словно насквозь видит!», — мысли неслись в голове Автуха так быстро, что он не успевал их до конца осознавать.

— Православный, говоришь? В церкви думал отмолиться? — зло спросил старик и вновь прислушался.

За стенами овина ветер явно усилился.

— Ладно — не хочешь кровь давать, давай по-другому договоримся. Отдай мне то, что у тебя есть в хате, а ты пока про это не знаешь.

— Нету у меня ничего такого, о чём бы я не знал у себя в хате. Нечего мне тебе, ведун, отдавать, — покачал головой Автух и немного успокоился, видя, что старик спрятал нож.

— Я про то лучше тебя знаю — отдай и будешь богатый! А не то…, — старик не договорил и, подступив к крестьянину вплотную, вновь схватил того за левую руку.

В глазах ведуна было что-то нечеловеческое, и Автух попытался перекреститься свободной правой, но не успел — старик схватил его и за вторую руку. В его хватке было столько силы, сколько не бывает и у самых молодых хлопцев. «Так и есть — нечистик!, — испугался Автух и мысленно взмолился: — Господи, помоги, не дай погубить душу!».

Ветер за стеной перешёл в настоящий ураган. Всё на улице завыло и застонало. Стены, сложенные из больших брёвен, начали ходить ходуном. Испуганно заржали разбуженные кони. На насесте закудахтали три курицы. Проснувшийся петух громко провел, словно протрубил тревогу.

Едва услышав пение петуха, старик тут же выпустил Автуха из своих железных объятий и пошёл в тёмный угол печи, где она близко подходила к стене. Дойдя до прохода, старик тут же в нём скрылся, напоследок грозно сверкнув глазами и строго погрозив крестьянину длинным, сухим пальцем.

— Спасибо, господи! — прошептал Автух и поспешно перекрестился теперь уже свободной рукой.

Двери в овин с шумом распахнулись, и в овин с фырканьем ввалилось какое-то косматое большое существо, похожее сразу на медведя и человека одновременно. Автух отпрянул к печке. Существо строго погрозило крестьянину косматым пальцем на вполне человеческой руке и грозно просипело:

— Отдай то, про что не знаешь, а не то пожалеешь!

— Свят, свят, свят! — закрестился Автух.

Но невиданный, странный человеко-зверь прошёл мимо и скрылся в том же проходе, где исчез и старик-ведун.