Свет — ложь. Экран ноутбука ронял тусклый свет на блокнот. Размашистые от руки строки, словно кружились в полутьме. Он знал, что сейчас снова начнётся зловещий танец…
Добавить в моё избранное
25 мин, 24 сек 15671
Слезящиеся от усталости глаза ловили ожившие буквы, а разум силился понять: откуда и как рождаются подобные слова, кто диктует их? Чужим почерком они стелились в замусоленный блокнот. Человек не желал в них признаваться — не его это мысли рвались наружу в ночной час, не стал бы он прятаться от солнечного света.
— Герман, ты снова не спал ночью?
— Да, дорогая, что-то не мог уснуть.
— Опять работал? — девушка вздохнула, но больше ничего не сказала.
Каждое утро он растягивал и без того вяло текущее время. Смаковал кофе, задумчиво смотрел в окно. Но светлые мысли уже давно не посещали его в ранние часы.
Бывало, просыпался с восходом солнца полным энергии, бежал к рабочему столу и строчил, строчил. Он любил все произведения, рождённые в то время, проживал судьбу каждого героя, спасал человечество, сеял добро. Тогда Герман чувствовал себя счастливым, по-настоящему счастливым.
— Ну, что? Пришёл ответ от издательства? — спрашивала жена.
— Нет.
— Что сказал редактор? — интересовались друзья.
— Ничего.
Но он верил, что просто нужно время. Когда-нибудь непременно его рассказы оценят по достоинству. Ведь он пишет о важном, о вечном.
— Закроешь за мной? — позвал женский голос.
— Ты уже? Так быстро? Я и не заметил, как ты собралась.
Девушка улыбнулась. Молодое лицо с мягкими чертами притягивало взгляд. Прозрачная кожа, словно светилась изнутри, а крупные голубые глаза смотрели двумя озёрами — источниками живой воды. Наверно, именно за этот образ беспомощного ангела Герман когда-то полюбил её и прикипел всем сердцем. Только благодаря ей он писал светлые рассказы. Рядом с такой женщиной не может быть никаких тёмных пятен.
Он наблюдал в окно, как хрупкий силуэт в светло-сером пальто скрылся за углом. Стук каблуков умолк, и снова накрыла тишина.
«Какие чужие слова», — думал он, глядя в монитор.
Три часа Герман правил текст, придавал мыслям изящную форму. На его глазах размытые образы приобретали плоть. Подобно художнику он создавал на полотне истории рельеф взлётов и падений. Герои оживали и внедрялись в его сознание, как инородная опухоль, разъедающая душу изнутри.
— Герман, ты снова не спал ночью?
— Да, дорогая, что-то не мог уснуть.
— Опять работал? — девушка вздохнула, но больше ничего не сказала.
Каждое утро он растягивал и без того вяло текущее время. Смаковал кофе, задумчиво смотрел в окно. Но светлые мысли уже давно не посещали его в ранние часы.
Бывало, просыпался с восходом солнца полным энергии, бежал к рабочему столу и строчил, строчил. Он любил все произведения, рождённые в то время, проживал судьбу каждого героя, спасал человечество, сеял добро. Тогда Герман чувствовал себя счастливым, по-настоящему счастливым.
— Ну, что? Пришёл ответ от издательства? — спрашивала жена.
— Нет.
— Что сказал редактор? — интересовались друзья.
— Ничего.
Но он верил, что просто нужно время. Когда-нибудь непременно его рассказы оценят по достоинству. Ведь он пишет о важном, о вечном.
— Закроешь за мной? — позвал женский голос.
— Ты уже? Так быстро? Я и не заметил, как ты собралась.
Девушка улыбнулась. Молодое лицо с мягкими чертами притягивало взгляд. Прозрачная кожа, словно светилась изнутри, а крупные голубые глаза смотрели двумя озёрами — источниками живой воды. Наверно, именно за этот образ беспомощного ангела Герман когда-то полюбил её и прикипел всем сердцем. Только благодаря ей он писал светлые рассказы. Рядом с такой женщиной не может быть никаких тёмных пятен.
Он наблюдал в окно, как хрупкий силуэт в светло-сером пальто скрылся за углом. Стук каблуков умолк, и снова накрыла тишина.
«Какие чужие слова», — думал он, глядя в монитор.
Три часа Герман правил текст, придавал мыслям изящную форму. На его глазах размытые образы приобретали плоть. Подобно художнику он создавал на полотне истории рельеф взлётов и падений. Герои оживали и внедрялись в его сознание, как инородная опухоль, разъедающая душу изнутри.
Страница
1 из 9
1 из 9
