Тёмный

Смех повторился, отозвался эхом.

— Кто здесь? Что вам надо? — крикнул он в темноту.

Лёгкое движение почувствовалось за спиной. Теперь он был уверен, что не один. Шептание тысячи голосов обрушилось на него в одно мгновение. Словно бесплотные демоны облепили и наперебой диктовали ему свои чудовищные мысли — ловушки для разума.

— Нет, нет, — стонал Герман, — я не буду это писать!

— Тебе всего лишь надо слушать, — донёсся из тёмного угла глухой низкий голос.

— Кто это? — оцепенев от страха, спросил Герман, но тут же пожалел. Лучше не знать ответ, не слышать.

В темноте глаза юноши уловили движение, что-то холодное надвигалось на него. Через секунду выплыло чёрное облако размером с человека. На уровне головы, словно глаза, зияли две дыры, прорывая пространство своим ледяным тусклым светом.

— Поздно уже говорить: «нет», — произнёс голос.

— Нет, — в ужасе твердил Герман, — нет, не хочу!

— А по-моему ты получил всё, что хотел. Не этого ли ты жаждал? Признания, читателей.

— Нет! Это не моё, — шептал Герман, — это не моя книга.

— Но ты получил гонорар. Не отказался, ведь так? Твои руки всё записывали в этот блокнот.

— Нет, нет…

— Иногда бывает уже поздно говорить: «нет»! — твёрдо произнёс голос, — бумага ждёт.

Герман увидел нож, сверкающий мутными бликами, и в мгновение ока подскочил к нему. По какому-то наитию он воткнул остриё в блокнот и рассёк наискось. Разрез заалел, наполнился красной тягучей жидкостью. В испуге Герман ещё и ещё наносил удар за ударом, кромсая исписанные листы. Потоком хлынула кровь, залила стол и ручьём заструилась на пол. В нос ударил кисло-сладкий запах. Лицо, грудь — всё покрылось красной жижей, пальцы липли к рукоятке ножа. Герман замер, не спуская глаз с растерзанных страниц. Через мгновение они почернели, свернулись и истлели. Блокнот разлетелся в пыль, оставив после себя только тёмное пятно на столе.

— Дурак! — прогремел голос, — тебе надо было слушать, просто слушать! Как слепота художнику, так и тебе будет проклятием вечная немота! Неподвластны отныне тебе слова.

Ярость наполнила Германа, вкус крови не сошёл с его языка, едкий запах ещё дурманил голову. Ощущение дикого отчаяния от предстоящего лишения захлестнуло его.

— Никогда, слышишь? — прокричал Герман и бросился на тень.

Остриём ножа он ударил в одну из глазниц чудовища. Квартира наполнилась криком. Герман бил и бил, изо всех сил, что есть мочи. Тонким лезвием разрезал облако под вопли — свои, призрака, сотен чужих голосов. Тень расползалась клочьями, словно обрывки пространства, падала и превращалась в труху. Тёмными брызгами залепило Герману глаза, рот наполнился вкусом солёной жидкости. Нож выскользнул из намокших пальцев. Обезумев, Герман голыми руками стал разрывать пришельца. С каждой минутой чёрная материя становилась всё более осязаемой, пока совсем не разлетелась лоскутьями по кабинету. Обессилев, Герман рухнул на пол. Хоровод еле осязаемого пепла вороньём кружил над ним под металлический звон в ушах. Прах осыпался и покрывал Германа серым слоем. Погребённый в останках своего демона юноша сам обретал бестелесность. Пустота пожирала его душу, словно могильщик готовил свежую яму для ещё тёплого покойника. Мрак проникал в него и наполнял сотнями маленьких лапок и панцирных спинок.

Вся жизнь — иллюзия, и только смерть реальна

Луч света назойливо прорывался сквозь тяжёлые веки. Голова гудела, во рту ощущались липкая сухость и металлический привкус. Герман приподнял руку, нащупал лоб. Волосы казались наэлектризованными и от прикосновения щёлками в воздухе колкими разрядами. Он открыл глаза. На него смотрел потолок кабинета, украшенный люстрой с лопастями вентилятора. «Неужели это всё — правда?» — пронеслось в уме. Он приподнялся и осмотрел комнату беглым взглядом — никаких следов ночного побоища. Крови нет. «Слава Богу, — вздохнул он, — это просто сон». С трудом поднявшись на ноги — тело затекло на твёрдом полу и не хотело слушаться — он подошёл к столу. Монитор ноутбука всё так же спал, но чего-то не хватало. Поразмыслив, Герман ужаснулся от догадки, уколом пронзившей его — блокнота нет. Он поискал под столом, ещё раз осмотрел барахло на столе, но этого чёртового блокнота нигде не было. Что-то сверкнуло на полу — нож высовывался глянцевым лезвием из-под кресла. Герман взял его в руки: холодный, до блеска чистый, словно не им этой ночью кромсали нечто. Но как тогда он оказался там?

Размышления прервал звонок. Тишина.