Добавить в моё избранное
25 мин, 56 сек 11937
Последними показались лежащие на столе головы и руки, и стало ясно, что на стульях сидят скелеты, обтянутые тонкой прозрачной кожей.
Последнюю особу, шевелящуюся во главе стола, самобранке было особенно жалко. Она морщилась, елозила по ней краями, ласкала бахромой. Иван уже, не выдержав, собирался рубануть по-настоящему, как фигура, наконец-то, дернулась посильней, и из-под скатерти на руки Ванюхи выпал Кащей. Загремела по полу выпавшая сабля. Ванька, конечно, давно догадывался, кто может выжить в такой переделке, но узнать графа было трудно. От прежнего хозяина остался только большой череп, обтянутый теперь серой шершавой кожей, да спереди продолжал топорщиться живот, растеряв всю свою былую привлекательность.
Кащей припал к груди Дурака и зашепелявил безгубым ртом:
Ванюша! Спаситель! Выпила! Всего выпила пиявка твоя ненасытная. Насухо высосала! Я же как соломенный теперь, сломаюсь сейчас.
Погоди, Кащей. — Иван осторожно поставил графа на пол. — Ты как попался-то? Я ведь тебя предупреждал. Людей вон загубил!
Да, наплевать на них, на соседей этих. На меня посмотри! Клофелину она мне подмешала, гадина!
Давай, вали на меня! — заверещала со стола самобранка, успевшая убавиться в размерах и теперь похожая на тонкий и узкий водяной матрац. — Как сказал, так и сделала!
Граф, ты чего? Сам что ли это придумал?
Да слушай ты ее больше, пиявку тряпочную. Здоровье бы сейчас поправить — мяска свеженького, кровушки чуток человеческой. А, Ванюша?
Кащей потянулся к Ивану, мелко застучав зубами и облизываясь черным высохшим языком. Дурак испугано оттолкнул графа и тот привалился к стене. Медленно распрямившись на подрагивающих ногах, он закрыл глаза прозрачными веками и уставился сквозь них на Ивана.
Сожрать бы тебя, Ванюша. За подарки твои!
Но-но, Кащей! Не видишь, меч-кладенец у меня. Врежу, мало не покажется. — Ванька поправил чехол с секиркой.
Меч-кладенец у него! У всех кладенец, и ничего, всех сжирали.
Ты бы это, граф, шел бы лучше в подвал. Там твоя Смерть тебя дожидается. Слышишь, как воет.
Кащей прислушался и застонал.
О-о, Смертушка моя! Сейчас, сейчас! Иду уже, потерпи, милая!
Опираясь о стену и причитая на ходу: «Кровушки мне, кровушки!» — он медленно побрел к выходу.
Иван взглядом проводил Кащея и обернулся. Во время. Самобранка, подкараулив момент, пыталась до него дотянуться. Она одним краем сползла со стола, но жидкость внутри перетянула, и скатерка мокрой тряпкой плюхнулась Ваньке под ноги.
Ты куда, упырь тряпичный, собрался? — Дурак решительно подобрал с пола саблю.
Да упала я просто. Скользко тут.
Иван саблей и сапогами загнал скатерть в угол и угрожающе навис над ней.
Значит, так! Сейчас ты выпустишь всю наворованную кровь и станешь маленьким носовым платком. Сухим! — и он угрожающе ткнул ее саблей.
Забирай, кровопийца! — заорала самобранка и выплеснула красный фонтан, специально окатив Ивана, но тут же, изображая послушность, уменьшилась.
Иван прошипел сквозь зубы ругательство, выкинул самобранку саблей на сухое место и принялся скручивать ее в жгут. Потом он завязал жгут в узел, со всей силы затянул его и, сняв с себя солдатский ремень, взялся тесно обматывать получившийся комок. Скатерть кряхтела, но не сопротивлялась. Почувствовав под пальцами влагу, Ванька шмякнул скатертью по стене.
Я сказал все! — из самобранки торопливо выкатилось несколько капель.
Подумаешь! — проскрипело из-под ремня, — там было-то.
Ванюха закинул получившийся сверток к себе в мешок, затянул его и огляделся. Пора было уходить. Кащея ждать не хотелось, хозяин замка перестал нравиться совершенно. Когда Иван спускался на первый этаж, вой Смерти плавно стих. В доме установилась напряженная тишина, которую лишь слегка распугивал скрип Ванькиных сапог. Дурак немного потоптался в вестибюле, ожидая, что из подвала вот-вот поднимется хозяин. Но графа не было, и Иван вышел на крыльцо.
Кащей шел по ступенькам ему навстречу, и морда его была перемазана кровью. Ванька испуганно замер в дверях, пытаясь втихую нащупать за спиной секиру, граф тоже остановился и протянул руки.
Не та, Ваня! Не та. Человечью надо.
Кащей, ты чего? — Иван глянул за графа. Там, на земле, еще дергая ногами, лежала Сечка с перегрызенным горлом. — Ты кобылу-то за что загрыз?
А что делать прикажешь? Тебя что ли жрать, спасителя? — Кащей уронил руки и наклонил голову.
Немного помолчав, он пробурчал:
В общем, так, Ваня. Хватай свои вещички и катись отсюда.
Иван, собравшись с духом, сделал осторожный шаг.
Так я пошел?
Граф смотрел под ноги и молчал. Ванюха осторожненько, бочком, спустился мимо него с крыльца и поспешно зашагал к воротам. Он уже прикрывал за собой створку, когда Кащей крикнул:
Эй, Дурак!
Последнюю особу, шевелящуюся во главе стола, самобранке было особенно жалко. Она морщилась, елозила по ней краями, ласкала бахромой. Иван уже, не выдержав, собирался рубануть по-настоящему, как фигура, наконец-то, дернулась посильней, и из-под скатерти на руки Ванюхи выпал Кащей. Загремела по полу выпавшая сабля. Ванька, конечно, давно догадывался, кто может выжить в такой переделке, но узнать графа было трудно. От прежнего хозяина остался только большой череп, обтянутый теперь серой шершавой кожей, да спереди продолжал топорщиться живот, растеряв всю свою былую привлекательность.
Кащей припал к груди Дурака и зашепелявил безгубым ртом:
Ванюша! Спаситель! Выпила! Всего выпила пиявка твоя ненасытная. Насухо высосала! Я же как соломенный теперь, сломаюсь сейчас.
Погоди, Кащей. — Иван осторожно поставил графа на пол. — Ты как попался-то? Я ведь тебя предупреждал. Людей вон загубил!
Да, наплевать на них, на соседей этих. На меня посмотри! Клофелину она мне подмешала, гадина!
Давай, вали на меня! — заверещала со стола самобранка, успевшая убавиться в размерах и теперь похожая на тонкий и узкий водяной матрац. — Как сказал, так и сделала!
Граф, ты чего? Сам что ли это придумал?
Да слушай ты ее больше, пиявку тряпочную. Здоровье бы сейчас поправить — мяска свеженького, кровушки чуток человеческой. А, Ванюша?
Кащей потянулся к Ивану, мелко застучав зубами и облизываясь черным высохшим языком. Дурак испугано оттолкнул графа и тот привалился к стене. Медленно распрямившись на подрагивающих ногах, он закрыл глаза прозрачными веками и уставился сквозь них на Ивана.
Сожрать бы тебя, Ванюша. За подарки твои!
Но-но, Кащей! Не видишь, меч-кладенец у меня. Врежу, мало не покажется. — Ванька поправил чехол с секиркой.
Меч-кладенец у него! У всех кладенец, и ничего, всех сжирали.
Ты бы это, граф, шел бы лучше в подвал. Там твоя Смерть тебя дожидается. Слышишь, как воет.
Кащей прислушался и застонал.
О-о, Смертушка моя! Сейчас, сейчас! Иду уже, потерпи, милая!
Опираясь о стену и причитая на ходу: «Кровушки мне, кровушки!» — он медленно побрел к выходу.
Иван взглядом проводил Кащея и обернулся. Во время. Самобранка, подкараулив момент, пыталась до него дотянуться. Она одним краем сползла со стола, но жидкость внутри перетянула, и скатерка мокрой тряпкой плюхнулась Ваньке под ноги.
Ты куда, упырь тряпичный, собрался? — Дурак решительно подобрал с пола саблю.
Да упала я просто. Скользко тут.
Иван саблей и сапогами загнал скатерть в угол и угрожающе навис над ней.
Значит, так! Сейчас ты выпустишь всю наворованную кровь и станешь маленьким носовым платком. Сухим! — и он угрожающе ткнул ее саблей.
Забирай, кровопийца! — заорала самобранка и выплеснула красный фонтан, специально окатив Ивана, но тут же, изображая послушность, уменьшилась.
Иван прошипел сквозь зубы ругательство, выкинул самобранку саблей на сухое место и принялся скручивать ее в жгут. Потом он завязал жгут в узел, со всей силы затянул его и, сняв с себя солдатский ремень, взялся тесно обматывать получившийся комок. Скатерть кряхтела, но не сопротивлялась. Почувствовав под пальцами влагу, Ванька шмякнул скатертью по стене.
Я сказал все! — из самобранки торопливо выкатилось несколько капель.
Подумаешь! — проскрипело из-под ремня, — там было-то.
Ванюха закинул получившийся сверток к себе в мешок, затянул его и огляделся. Пора было уходить. Кащея ждать не хотелось, хозяин замка перестал нравиться совершенно. Когда Иван спускался на первый этаж, вой Смерти плавно стих. В доме установилась напряженная тишина, которую лишь слегка распугивал скрип Ванькиных сапог. Дурак немного потоптался в вестибюле, ожидая, что из подвала вот-вот поднимется хозяин. Но графа не было, и Иван вышел на крыльцо.
Кащей шел по ступенькам ему навстречу, и морда его была перемазана кровью. Ванька испуганно замер в дверях, пытаясь втихую нащупать за спиной секиру, граф тоже остановился и протянул руки.
Не та, Ваня! Не та. Человечью надо.
Кащей, ты чего? — Иван глянул за графа. Там, на земле, еще дергая ногами, лежала Сечка с перегрызенным горлом. — Ты кобылу-то за что загрыз?
А что делать прикажешь? Тебя что ли жрать, спасителя? — Кащей уронил руки и наклонил голову.
Немного помолчав, он пробурчал:
В общем, так, Ваня. Хватай свои вещички и катись отсюда.
Иван, собравшись с духом, сделал осторожный шаг.
Так я пошел?
Граф смотрел под ноги и молчал. Ванюха осторожненько, бочком, спустился мимо него с крыльца и поспешно зашагал к воротам. Он уже прикрывал за собой створку, когда Кащей крикнул:
Эй, Дурак!
Страница
7 из 8
7 из 8
