Рациональная Флора

— Агглютинацию?

— Осаждение. В отчёте патологоанатома есть сведения о состоянии сосудистого русла трупа. Мелкие венулы и артериолы забиты сгустками осаждённых форменных элементов. При жизни Лилия Ив лишилась бы конечностей вследствие развития гангрены. Необратимыми были бы изменения желудочной стенки и стенки кишечника, где протекают процессы всасывания, где кровь непосредственно контактирует с веществами лектинов.

— Ваша честь, — решил резюмировать Макс. — Лилия Ив и Алоэ несовместимы, что наглядно доказывает факт того, что тот, кто выдаёт за неё себя и безболезненно принимает вытяжку из растения, Лилией Ив не является.

— У убийцы группа крови типа «А» — вторая, к лектинам не восприимчива.

— Найденный образец растения может принадлежать исчезнувшему преподавателю? — судья был предельно серьёзен, что Макс расценил, как знак заинтересованности. — Есть ли доказательства, что нынешняя Лилия Ив собственноручно срезала его и заготовила?

— Безукоризненные. Отпечатки пальцев…

— Вам напомнить, детектив, что Лилия Ив, кем бы она ни являлась, проживает в данном помещении и вынуждена оставлять на предметах отпечатки своих пальцев.

— Возраст срезанных частей, — спокойно ответила Сета. Макс тихо улыбнулся. Как хорошо, что у неё всегда и на всё есть ответы. — Количественный анализ смеси биогенных стимуляторов, а также метки на продукты растительного распада ясно указывают, что образование соединений началось не более семи дней назад. Срезы свежие.

— Почему результаты исследования биогенных стимуляторов не подшиты к делу, доктор Бовир?

— Они не были обнаружены при первичном анализе. Биогенные стимуляторы не являются химически обособленной группой веществ, не относятся к ферментам, белкам и не поддаются физико-химическим воздействиям. Выделить их возможно исключительно целенаправленным поиском.

Судья опустил взгляд на прошение, которое подал ему Макс перед началом разговора. Оставалось только поставить подпись.

— Что-нибудь ещё, детектив Прачет? — занёс он ручку над бумагой. — Доктор Бовир?

— Не смеем вас больше задерживать, ваша честь, — бодро отрапортовал Макс.

— Не смейте ошибиться, — поставил судья широкий росчерк на документе.

— Я знала, что вы поймёте, — на тонких запястьях девушки щёлкнули наручники.

— Вас выдала кровь. Ваша собственная.

— Нет. Не «поймаете», а «поймёте», — убийца слабо улыбнулась. — Вас тоже вынуждают отказаться от себя. Быть кем-то проще, понятнее, кем-то «как все», — она низко склонилась к Сете и зашептала: — Не поддавайтесь. Эти маски, они прирастают, а ты под ними гниёшь. И уже не остановиться…

— Назовите своё имя, — потребовал конвоир, делая запись в протоколе.

— Лилия Ив.

— Ваше настоящее имя?

Девушка раздражённо дёрнула плечом:

— Не знаю. Не помню, — конвой толкнул её в спину по направлению к выходу. — Знаете, почему я не выбрала вас?

— Есть мнение, что мне сложно подражать.

Девушка хмыкнула.

— Я вам завидую. Такой я была тогда… в прошлом, до преображения, до всех этих безликих кукол. Вы — мечта, а люди не разрушают мечты. Они следуют за ними.

— Следуй в камеру, мечтательница, — гаркнул полицейский.

— Вы сказали, меня выдала моя кровь. Значит, что-то ещё осталось. От меня настоящей, — девушка на секунду задумалась и внезапно подняла на Сету глаза. В них светились лукавые огоньки: — Вы хотели бы жить вечно, Пуансеттия?

— Нет. Это не рационально.

— Сета, вы отлично готовите! — Макс отправил в рот очередной кусок куриного рулета, начинённого сыром и черносливом. — Нет, правда. Очень вкусно!

Они с удобством расположились в гостиной Пуансеттии. Слегка приглушённый свет, умиротворяющая музыка и бутылка хорошего красного вина — всё, что нужно для того, чтобы скромно, без ресторанной суеты отпраздновать успех. Детектив поднял бокал:

— Я пью за вас, доктор Бовир. За флору, сумевшую раскрыть «висяк».

— Висяк? Что-то связанное с повешением?

— Дела с нулевой ракрываемостью.

— Не нахожу логической связи.

— Есть примета, — Макс сделал глоток, пряча взгляд за тёмно-бардовой жидкостью. — Если у детектива набирается больше десяти нераскрытых дел, он сходит с ума и вешается. Понимаете, чувство нереализованности, потеря веры в себя…, — развёл руками Макс, глядя, как Сета нахмурила лоб, пытаясь систематизировать полученные данные. Наконец, он не выдержал и прыснул со смеху: — Нет, вы уникальны!

— Вы шутили?

— Любой объект вы можете разложить до молекул, но когда дело касается эмоций вы…, — мужчина пытался подобрать подходящее сравнение, — чистый лист. Пиши, что хочешь!

Девушка удивлённо распахнула глаза, а затем нахмурилась ещё больше. Макс был уверен, в этот момент она пытается представить, как кто-то делает запись на её обнажённом теле.