Влад — слуга Дьявола

Сарай Влада представлял собой целый музей оккультизма и сатанизма. Здесь царил полумрак. На письменном столе лежали различные причудливые ножи, банки с заспиртованными пауками невиданной в наших местах величины, на полках лежали книги. В темноте я разглядел некоторые слова на переплётах, многие из которых были мне знакомы, некоторые я видел впервые: Алистер Кроули, Антон Шандор ЛаВей, Сефир Ецира, Израэль Регарди, Дион Форчун, Библия Проклятых и так далее. Стены были изрисованы разнообразными закорючками, пентограммами, перевёрнутыми крестами…

Влад лежал на массивной панцирной кровати прямо на пружинах, скрестив руки на груди. В кулаке он сжимал свой знак Бафомета. Он выглядел ещё хуже, чем тогда, когда я видел его в больнице. За одни сутки он очень сильно похудел (хотя это могло мне почудиться из-за мрака царившего в его логове), круги под глазами стали чётче, лицо выражало… ненависть?

Я поздоровался. Влад не отреагировал. Я спросил его: «Почему ты не выходишь отсюда?» Влад слабым голосом промямлил, что от света ему становится больно. Я сказал, что он зашёл слишком далеко в своих сатанических играх и ему следует сходить в церковь и покаяться, тогда всё пройдёт. После этих слов Влад рассвирепел, он накинулся на меня с кулаками, надрываясь вопил что-то нечленораздельное, я только понял из его слов, что я — христианский выродок и должен сдохнуть… Я поспешил уйти.

Всю последующую ночь мне снились кошмары. Мне снился монстр с человеческим телом, но с козлиной головой, копытами на ногах и густой растительностью на спине и груди. Это существо смеялось ужасным демоническим смехом и резало мне вены каким-то кривым ржавым ножом. Боль пронзала каждую клеточку моего тела, а кровь из раны текла так медленно, так нудно и мучительно… Я проснулся в шесть утра в холодном поту…

На следующий день я узнал, что Влад пропал. Милиция лишь разводила руками: его сарай был заперт изнутри, и они не нашли ни одной достаточно широкой щели в строении, чтобы можно было выбраться. Опекунша говорила, что услышала посреди ночи истошный рёв. Она кинулась к сараю, но не смогла его открыть. Она вызвала «скорую» и милицию, а сама побежала обратно к логову её подопечного. Оттуда всё ещё доносился нечеловеческий крик Владислава. Опекунша дёргала дверь сарая пока не приехала милиция, но Влад вдруг замолчал. Милиционеры взломали логово, но там никого не обнаружили. В сарае всё выглядело так, будто в него уже много лет никто не заходил. Даже на кровати был толстый слой пыли. хотя я несколькими часами ранее лично видел, что на ней лежал Влад. Исчезли книги, ножи, банки с пауками. От крестов и пентаграмм на стенах не осталось и следа.

После этого о Владе ничего не было слышно. Примерно неделю мы в компании обсуждали эти странности. Я же ни словом никому не обмолвился о нашем «братстве» и ритуале. Необычных вещей, связанных с личностью Влада, хватало и так. Постепенно все стали забывать о нём, а через год никто уже даже и не вспоминал про то, что когда-то у нас был такой знакомый по имени Влад.

«Ужас,» — прошептала Мария. «Не то слово,» — согласился я.

Мы сидели в темноте, обнимались и молчали слушая тишину. Я погрузился в воспоминания, а Маша обдумывала услышанную историю. Мария хотела что-то сказать, но вдруг мы услышали резкий протяжный вой моего кота. Я выбежал в коридор и увидел своего питомца, сидящего у двери. Кот ощетинился, шерсть его встала дыбом. Он истошно выл, периодически срываясь на шипение, и я с ужасом обнаружил, что столь агрессивное настроение направлено против меня. Такое поведение кота очень удивило: раньше он был очень ласковым, даже с незнакомыми людьми. Но теперь он смотрел на меня глазами, полными демоническим огнём и лютой ненавистью. В следующую секунду я услышал то, что заставило моё сердце похолодеть от ужаса. В шипении кота я вдруг различил фразу, словно кот говорил на человеческом языке. Его шипение и вой связывались в одно слово: «Кхлялс-с-с-а-а! Кхля-я-ялс-с-с-а-а-а!» Я решил выпустить кота на улицу: осторожно дотянулся дрожащей рукой до замка и открыл дверь. В этот момент кот бросился мне в лицо. Я лишь успел подставить левую руку, чтобы защититься от обезумевшего животного. По руке прокатилась горячая волна резкой боли. Кот упал на пол, приземлившись на лапы, и выбежал из квартиры. На моём запястье осталось несколько кровавых ран.

Кота своего я больше не видел, но он оставил мне навсегда память о себе в виде трёх аккуратных шрамиков на левой руке.