Живущий в зеркалах

— Какой косяк? — Виктор решил, что называется, «включить дурочку».

— Ты лохом-то не прикидывайся! — сказал один, высокий и худой. — Тунгуса ты обидел?

— Ах, этого! — сказал Виктор. — Была б моя воля — вообще убил бы!

— Э! Ты за базар-то отвечай! — сказал второй, малорослый и кряжистый, угрожающе придвинувшись к Шумкову.

— Слушайте, мужики, — сказал Виктор. — На что вы надеетесь? Я вас видел, Тунгусова видели многие… По параше соскучились, а?

Произнеся эти слова, Шумков сделал маленький шажок вперёд, а затем — маленький шажок в сторону, чтобы увеличить расстояние между собой и непрошенными визитёрами.

— А чё, стуканешь что ли? Не по-пацански это! — неподдельное удивление, прозвучавшее в этой реплике, искренне позабавило Шумкова, несмотря на общий драматизм ситуации.

— Так я ж не по понятиям живу, а по закону, — пояснил Виктор. — В случае чего менты вас выцепят как пить дать! Это во-первых. Во-вторых, у входа меня ждут двое друзей, а так я отсутствую уже достаточно долго, они могут прийти сюда в любой момент. Так что лучше нам с вами разойтись и сделать вид, что мы никогда не встречались.

Шумков вовсе не рассчитывал на здравый смысл этих двоих — он просто, как и задумал, тянул время. При этом ему удалось вплотную подойти к стене и мелкими шажочками продвинуться еще на полметра вперед. Теперь уголовники больше не стояли между ним и выходом, а потому оставалось только сделать последний решающий рывок.

— Ты чё, за лохов нас держишь?! — спросил Тощий после нескольких секунд мучительных размышлений над словами Шумкова. — Чё ты гонишь?!

— Я гоню? — пожал плечами Шумков. — Нет, если вы вправду соскучились по зоне, то скорую встречу с ней я вам гарантирую.

Гопники снова задумались. Виктор решил, что вот он — шанс.

Три, два, один…

Шумков по-крабьи прыгнул вбок, развернулся и побежал.

— Стой, сука! Стой, козёл! — донеслось сзади.

«Только бы успеть!»

Он не успел. Его противники, видимо, были готовы к такому повороту событий: едва успев добежать до зеркал, Виктор почувствовал, как его обдало перегаром, а затем кто-то грубо схватил его за рукав.

— Ты чё, падла, убежать хотел?! — это вновь был тот, что повыше. Тот, что пониже, не говоря ни слова, обошел вокруг Шумкова и отрезал ему путь к выходу.

— Ну, и что дальше? — спокойно спросил Виктор, изо всех сил стараясь сохранять хорошую мину при плохой игре. Урки молчали. Вероятно, они и сами уже не знали — «что дальше».

«Хоть бы Лёха пришел!» — с тоской подумал Шумков. Он повернул голову и увидел в зеркале двоих: себя и Тощего.

«Господи, до чего ж я жалко выгляжу!»

Но было и ещё кое-что, чего Виктор не мог не заметить даже несмотря на то, что его разум был полностью поглощен сложившейся ситуацией: от зеркал веяло холодом. Потоки ледяного воздуха, струящиеся прямо с поверхностей зеркал, сталкивались друг с другом и волнами расходились по коридору. Можно было подумать, что вместо двух прямоугольников покрытого амальгамой стекла на стенах пристроя висят два кондиционера, работающих на полную мощность.

Этого быть не могло. Это было так же невероятно, как исчезновение крови с поверхности зеркала, но — было. И, едва Виктор осознал это, в его голове появилась мысль, поначалу невнятная, но постепенно становящаяся все более отчётливой: Отойди от зеркал!

Гопнички, впрочем, по-прежнему не замечали ничего необычного. Тощий по-прежнему держал Шумкова за рукав, а кряжистый всё так же скучал в стороне.

— Короче, косяк за тобой, — завёл старую пластинку Тощий. — Давай, гони пятихатку и свободен. Стуканёшь — убьём, на!

Шумков не ответил. Осознание реальной, исходящей от двух уголовников, опасности вдруг исчезло, вытесненное предчувствием опасности совершенно иного рода, несоизмеримо большей. Виктору вдруг стало невыносимо жутко.

А потом появился запах. Ни с чем не сравнимый смрад шёл от зеркал, постепенно усиливаясь и начисто перебивая табачно-пивную вонь. «… Лишь по запаху Их может узнать человек, что Они рядом, но каков Их облик не может знать никто»…. Фраза эта всплыла в голове Шумкова из каких-то неведомых глубин памяти, а затем ушла обратно, уступив прежней, горящей как неоновая вывеска: Отойди от зеркал!

— Кто набздел? — Тощий подозрительно задергал носом. — Тыча, ты?

— Чё, ох… л?! — парировал Кряжистый, обладатель странного прозвища — Тыча.

— Кажись, от зеркал шмонит, — Тощий принюхался. — В натуре, от зеркал!

Любопытствуя, Кряжистый подошел поближе, а Тощий, наоборот, чуть отодвинулся, не выпуская, впрочем, рукава шумковской куртки. Теперь они стояли так, что Виктору вновь был виден уводящий во тьму бесконечный зеркальный коридор.

— Гонишь! — засомневаля Тощий. — Это из толчка воняет.

— Слово пацана!