Инфицированный

Я, сдерживая смех, стоял у него за спиной и глядел на его попытки найти меня взглядом. Я сделал шаг вперёд, и снег у меня под ногой предательски хрустнул. Он резко повернулся. Я нанёс быстрый удар ему в лицо, даже не собирая всех своих сил. Но этого хватило: я почувствовал, как его нос мягко подался в глубь черепа. Послышался резкий хруст, по всей видимости треснул череп, и тело парня уже не сохраняло равновесие. Я уклонился в сторону, и то, что было раньше человеком, безвольно рухнуло на свежий снег. Я медленно двинулся в сторону первого нападавшего. Он только поднялся на ноги, после своей атаки и теперь со страхом смотрел, даже не на меня, сколько на кровавые месива тел своих друзей. Между нами было метров десять, когда он очнулся от сковавшего его ступора и кинулся бежать. В ту же секунду я был у него за спиной. Первый удар в район поясницы сломал ему позвоночник, а второй, уже по лежащему телу, переломал ему пяток рёбер. Руки у него всё ещё действовали, и он, несмотря на болевой шок, пытался ползти. Я, с жестокой улыбкой мясника на бойне, взирал на это. Внезапно предстоящее шоу нарушил резкий вопль: Стоять! Руки вверх! Я обернулся на крик и увидел паренька, который был одет в пятнистую куртку и штаны. Такие носили сотрудники охраны института. Я взирал на него с видом кошки, которой помешала полакомиться мышкой, несчастная канарейка. — У тебя есть выбор: или ты бежишь отсюда, или ты умираешь здесь, — нагло заявил я. Здесь нервы у него не выдержали, и он резко надавил курок своего пистолета. Пуля плавно вышла из ствола, и, со скоростью человека, идущего шагом, полетела в меня. Уклониться от неё ничего не стоило, и я сделал шаг влево. Пуля начала ускоряться, и мимо меня она уже пролетала со своей нормальной скоростью. Парень покрылся потом, глядя в мои глаза. Я чувствовал его страх перед собой, я чувствовал его, учащённое в несколько раз, сердцебиение, чувствовал вкус его крови. Я довольно облизнулся, и сухость в моём рту разгорелась жарким пламенем, которое сжигало меня изнутри. Здесь он от страха, рванул курок ещё несколько раз, и пули медленно начали свой неспешный вояж ко мне. Я нагнулся, схватил ещё живое тело «быка» и швырнул его навстречу смертоносному потоку пуль, а сам благоразумно отошёл в сторону. Усиленные встречным движением, и без того убийственные порции свинца, буквально разорвали тело парня и продолжили свой путь, а его труп, почти не потеряв скорости, врезался в охранника. В ту же секунду я уже был там. Вонзил, внезапно появившиеся, клыки в шею потерявшего сознание сторожа и ощутил непередаваемое чувство. По аналогии с наркотиками, оно напоминало «приход». Я упивался им, наслаждался им, купался в нём. Это было Восхитительно. Я оторвал свою голову от этого источника наслаждения и вдохнул свежий морозный воздух, мне он показался слаще всего на свете. Я взглянул на ещё тёплое тело этого несчастного парня и во мне шевельнулось что-то вроде жалости. Но это чувство было быстро заглушено моим НОВЫМ мозгом, и я уже спокойно посмотрел на быстро коченевшее тело. Теперь его вид вызвал лишь нескрываемое презрение, которое испытывает человек, глядя на свинью перед собой — он не видит животное, он видит ходячий, думающий и жрущий бекон на своей тарелке.

Я ощутил на себе кровь, и зашёл в институт её смыть. К этому времени, там не осталось ни одной души, кроме уборщиц и сторожей. Я ввалился в туалет. Над умывальником висело маленькое зеркальце, в которое я и посмотрел. Я смотрел в него ещё и ещё, и никак не мог насмотреться. Зеркало отражало что угодно, но только не меня. Я стал воистину неотразим перед самим собой.

Мой громоподобный смех вырвался из распахнутых дверей туалета и покатился дальше, по узким коридорам из холодного бетона и не менее холодного стекла, вырвался наружу и понёсся по двору, где и был развеян начавшейся снежной бурей.