Curse. Начало всех тупиков

Здесь нет начала и нет конца. Есть только середина. Кусок. Обрывок какого-то сна. Стремительный как ураганный ветер и неторопливый, вязкий, как мед.

Как это бывает, когда стукнешься головой или упадешь в обморок — круговорот, размытые краски, пропадающее зрение и разноцветные вспышки пятен перед глазами. Не знаю, со мной ни того, ни другого, ни третьего не было. Я просто открыл глаза, перед которыми почти сразу появилась отчетливая картинка — темно-коричневое покрытие дивана, собственная рука и небольшое пятно засохшей крови рядом. Я пошевелил чуть онемевшими пальцами и заметил тонкую полоску на запястье, которая вскоре почти сошла. Полоса от наручников или веревки. Я коснулся пальцами скулы и почувствовал расходящуюся по ней боль. «Так, ясно, мне набили морду», — сообразил я и поднял голову от дивана. Кровь на лице засохла, вероятно, там намечался большой и яркий как фонарь синяк, который потом почернеет и будет болеть, зараза. Поток моих мыслей прервался, как только я заметил рядом чью-то ногу. В джинсах. Она принадлежала незнакомцу, сидящему рядом. Короткие белые волосы торчком, светлые глаза. Я смотрел на него, забыв о том, что до сих пор полулежу, вцепившись в скулу.

— Больно? — спросил он. Голос был густой и слишком грубоватый для него. Он за воротник одним рывком ловко поднял меня с дивана. Я отступил на пару шагов, испуганно озираясь, и тут заметил еще одного… Он сидел у противоположной стены, на таком же диване, скрестив руки на груди и молча наблюдая за мной и за тем, вторым. Он был одет в какой-то черный балахон, похожий на осеннее пальто, которое, как оказалось позже, было всего-навсего плотной рубахой. На плече колечком лежала длинная прядь темно-медных волос. Он смотрел, не отводя взгляд. К горлу подкатил комок, и я никак не мог сказать чего-то определенного. Отойдя еще назад, я почувствовал за спиной стену, но, обернувшись, увидел окно, забранное двойной решеткой — одной снаружи, и одной внутри. Нижняя часть окна была забита фанерой, а что выше — мне попросту не было видно. Тут входная дверь открылась, и в комнату бочком вошел третий. Он был высокий. Большой, по сравнению с первыми двумя, и просто огромный, по сравнению со мной. Головокружение усилилось. Я опустил руку и почувствовал, как по скуле снова побежала кровь. Ноги подкосились, и я осел на пол, прижавшись к стене. Парень со светлыми волосами поднялся с дивана и подошел ко мне:

— Ты хоть знаешь, куда попал?

Я вяло помотал головой в ответ, перед глазами поплыло, будто комната превратилась в аквариум.

— Цент, принеси ему стакан воды! — обернувшись, сказал он громиле, и тот вновь скрылся за дверью. — Тебя выловили, — проговорил белобрысый чуть сочувственным тоном. — Скрутили на улице и приволокли сюда как, впрочем, всех, кто сюда попадает.

— Я что… в тюрьме? — промямлил я, морщась от боли.

Белобрысый покачал головой:

— Нет. Удивлен, что ты не знаешь. Я Сид, — сказал он. — А это — Рэй. — Тип в балахоне продолжал молча смотреть. Тут дверь распахнулась, и в комнату буквально влетел громила со стаканом, расплескивая воду по сторонам. Я отхлебнул немного. Стало чуть лучше, но в глазах все еще мельтешило.

— Это — Центавр, — вновь заговорил Сид.

— Цент, — басом перебил его великан. — Из соседней палаты.

— П-палаты?! — я вскочил на ноги, выронив стакан. Осколки стекла брызнули в стороны, но я даже не заметил. Все медленно, но верно становилось на свои места. Палаты. А эти трое тогда кто? Заключенные или, того хуже, больные? — Зашибись! — я пнул ногой стеклянное донышко, оставшееся от стакана. — Это психушка? Диспансер?!

Тут белобрысый, что назвался Сидом, с силой ткнул меня кулаком в плечо, я отшатнулся, наскочив на стену.

— Что ты мелешь? — прорычал он. — Ты дурачок или прикидываешься?

— Я ничего не понимаю, черт вас всех дери! — проорал я в ответ, схватившись за голову, которая раскалывалась на куски от боли.

Центавр молча вышел, глядя на меня, разинув рот. Сид и рыжий, Рэй, переглянулись. Рэй медленно поднялся.

— Что-то здесь жарковато, — проговорил он и подошел к окну. Просунув руки сквозь прутья внутренней решетки, он поднял раму и открыл окно. В комнату повеяло свежим воздухом. Только сейчас я заметил, какие тонкие были у него руки. Хрупкие и белые, будто стеклянные. Казалось, только возьми его за руку и переломаешь все кости. Я отвернулся и посмотрел сквозь металлический частокол в окно, не понимая ни капельки. За окном была поляна. А может луг или целое поле. По жухлой траве расплылись солнечные пятна, вокруг не было больше ничего. Только поле. Где-то вдалеке маячили засохшие скелеты деревьев. У горизонта еле виднелось что-то, отдаленно напоминавшее высотки в тумане. Меня словно током дернуло. Километры. Километры до города. Десятки? Сотни?… Я уронил голову в ладони.

— Я из Полиса, — севшим голосом сказал я.

— Мы тоже, — послышался за спиной голос Сида.