25 мин, 22 сек 1102
Ты, вполне возможно, перехода даже не почувствуешь — только что это был ты, а через мгновенье — уже мимикрец. Причём новый вариант тебя будет куда мудрей и намного лучше приспособлен к существованию в реальном мире. По крайней мере, ездить на себе уже никому не позволишь, это точно, скорее уж ты сам на ком-нибудь покатаешься. И не верхом, а на асфальтовом катке. К тому же ты здорово выручишь Женю. У него отпрыск подрастает, пятнадцатый год, пора определяться, ему уже очень трудно в кота запаковываться. Здоровый уже.
На глазах опешившего Тимофея кот Василий, которого он всю дорогу таскал в сумке, развернулся, словно комок туго скрученного тряпья, в голенастого подростка с покрытым длинной белесой шерстью телом и огромными, похожими на блюдца с ртутью, глазами. Он подошёл к Ольге и прижался к ней, та потрепала сына по густому меху. Полная луна вышла, наконец, из-за туч, и в её призрачном сиянии кампания, сидевшая вокруг груды тлеющих углей, в которую превратился костёр, претерпевала жуткую своей очевидностью метаморфозу. Впечатление было такое, словно кто-то в отражение на водной глади ткнул пятерней, изображение, раздробившись на тысячи составляющих, вновь собралось в цельную картину. Только эта новая картинка немного отличалась от предыдущей: мохнатые морды сохраняли определённое сходство с людьми, которых Тимофей знал, но лишь отдалённое. Лже-Володя гладил
лже-Инну по крутым бокам. Самка, нисколько не смущаясь, насаживала куски маринованного мяса, приготовленного для шашлыка, на острые, полуметровые когти; пожирала неторопливо, смакуя. Лже-Володя подмигнул желтым светящимся глазом Тимофею:
А ты, похоже, здорово струхнул, когда не нашёл нас на поляне? Так ведь? Проблема у нас возникла из-за Инны, она единственная, кто не в курсе был, что у нас намечено. Пришлось в экстренном порядке искать ей замену, а место дислокации мы были вынуждены срочно поменять, а то на прежнем стало — скажем так — неаккуратно. Люблю приезжать с новой милашкой: и развлечение, и голодный никогда не останешься. Между прочим, насчёт биооружия: фигня это всё. Не выводил нас никто, исстари на Руси живём, только мало нас раньше было, а сейчас условия-то какие — вот и расплодились.
Володя облизнулся, обнажив окровавленные клыки, осклабился. Заговорил Женя:
Тимофей, ты, э-э-э, не представляешь, как трудно сейчас пристроить ребёнка. Не в школу же ему идти. А подыскивать прототипа, э-э-э, для замены всё труднее: каждый второй наш брат — мимикрец. А те, кто остался… Во-первых — надо же нам кого-то жрать, в конце концов, опять же — и на развод немного оставить. Во-вторых — кто-то должен, э-э-э, сортиры драить и синусы с интегралами складывать, это всё не наше. У нас талант другой — организация, управление. С людьми, понимаешь, э-э-э, работать.
Вот-вот, — присоединился Саша, — я, к примеру, когда дело организовал, строительство налаживал, трём прорабам головы откусил. Причём у одного шея была такая грязная, он её, видать, отродясь не мыл — фу, пакость, как вспомню, так сразу блевануть охота. Зато посмотрели бы, как у меня сейчас работники суетятся — любо-дорого посмотреть.
Женя подтолкнул в сторону Тимофея робко переминающегося с ноги на ногу Василия:
А ты, Тима, помни: мы тебя без поддержки не оставим, я тут поговорил кое с кем, Поросёнка твоего уже к Новому году в академии не будет, а ты единственный кандидат на заведование кафедрой. А на следующее лето сделаем тебя председателем приёмной комиссии — машину себе купишь, квартирку поближе к центру подыщешь, там, глядишь, и в первопрестольную двинешь, не жизнь, э-э-э, а сказка. А сейчас… А сейчас Василий тебе растолкует разницу между,
э-э-э, «кладущим» и «грызущим». Правильно, Васенька?
Глядя, как семеро лохматых чудищ окружили его, и, крадучись, начинают приближаться к нему, Тимофей холодно, отстранено, подумал, что пришло время издать долгий, пронзительный вопль ужаса. Но когда он попытался это сделать, кричать ему уже, собственно, было нечем.
На глазах опешившего Тимофея кот Василий, которого он всю дорогу таскал в сумке, развернулся, словно комок туго скрученного тряпья, в голенастого подростка с покрытым длинной белесой шерстью телом и огромными, похожими на блюдца с ртутью, глазами. Он подошёл к Ольге и прижался к ней, та потрепала сына по густому меху. Полная луна вышла, наконец, из-за туч, и в её призрачном сиянии кампания, сидевшая вокруг груды тлеющих углей, в которую превратился костёр, претерпевала жуткую своей очевидностью метаморфозу. Впечатление было такое, словно кто-то в отражение на водной глади ткнул пятерней, изображение, раздробившись на тысячи составляющих, вновь собралось в цельную картину. Только эта новая картинка немного отличалась от предыдущей: мохнатые морды сохраняли определённое сходство с людьми, которых Тимофей знал, но лишь отдалённое. Лже-Володя гладил
лже-Инну по крутым бокам. Самка, нисколько не смущаясь, насаживала куски маринованного мяса, приготовленного для шашлыка, на острые, полуметровые когти; пожирала неторопливо, смакуя. Лже-Володя подмигнул желтым светящимся глазом Тимофею:
А ты, похоже, здорово струхнул, когда не нашёл нас на поляне? Так ведь? Проблема у нас возникла из-за Инны, она единственная, кто не в курсе был, что у нас намечено. Пришлось в экстренном порядке искать ей замену, а место дислокации мы были вынуждены срочно поменять, а то на прежнем стало — скажем так — неаккуратно. Люблю приезжать с новой милашкой: и развлечение, и голодный никогда не останешься. Между прочим, насчёт биооружия: фигня это всё. Не выводил нас никто, исстари на Руси живём, только мало нас раньше было, а сейчас условия-то какие — вот и расплодились.
Володя облизнулся, обнажив окровавленные клыки, осклабился. Заговорил Женя:
Тимофей, ты, э-э-э, не представляешь, как трудно сейчас пристроить ребёнка. Не в школу же ему идти. А подыскивать прототипа, э-э-э, для замены всё труднее: каждый второй наш брат — мимикрец. А те, кто остался… Во-первых — надо же нам кого-то жрать, в конце концов, опять же — и на развод немного оставить. Во-вторых — кто-то должен, э-э-э, сортиры драить и синусы с интегралами складывать, это всё не наше. У нас талант другой — организация, управление. С людьми, понимаешь, э-э-э, работать.
Вот-вот, — присоединился Саша, — я, к примеру, когда дело организовал, строительство налаживал, трём прорабам головы откусил. Причём у одного шея была такая грязная, он её, видать, отродясь не мыл — фу, пакость, как вспомню, так сразу блевануть охота. Зато посмотрели бы, как у меня сейчас работники суетятся — любо-дорого посмотреть.
Женя подтолкнул в сторону Тимофея робко переминающегося с ноги на ногу Василия:
А ты, Тима, помни: мы тебя без поддержки не оставим, я тут поговорил кое с кем, Поросёнка твоего уже к Новому году в академии не будет, а ты единственный кандидат на заведование кафедрой. А на следующее лето сделаем тебя председателем приёмной комиссии — машину себе купишь, квартирку поближе к центру подыщешь, там, глядишь, и в первопрестольную двинешь, не жизнь, э-э-э, а сказка. А сейчас… А сейчас Василий тебе растолкует разницу между,
э-э-э, «кладущим» и «грызущим». Правильно, Васенька?
Глядя, как семеро лохматых чудищ окружили его, и, крадучись, начинают приближаться к нему, Тимофей холодно, отстранено, подумал, что пришло время издать долгий, пронзительный вопль ужаса. Но когда он попытался это сделать, кричать ему уже, собственно, было нечем.
Страница
7 из 7
7 из 7