Мимикрец

Ты, вполне возможно, перехода даже не почувствуешь — только что это был ты, а через мгновенье — уже мимикрец. Причём новый вариант тебя будет куда мудрей и намного лучше приспособлен к существованию в реальном мире. По крайней мере, ездить на себе уже никому не позволишь, это точно, скорее уж ты сам на ком-нибудь покатаешься. И не верхом, а на асфальтовом катке. К тому же ты здорово выручишь Женю. У него отпрыск подрастает, пятнадцатый год, пора определяться, ему уже очень трудно в кота запаковываться. Здоровый уже.

На глазах опешившего Тимофея кот Василий, которого он всю дорогу таскал в сумке, развернулся, словно комок туго скрученного тряпья, в голенастого подростка с покрытым длинной белесой шерстью телом и огромными, похожими на блюдца с ртутью, глазами. Он подошёл к Ольге и прижался к ней, та потрепала сына по густому меху. Полная луна вышла, наконец, из-за туч, и в её призрачном сиянии кампания, сидевшая вокруг груды тлеющих углей, в которую превратился костёр, претерпевала жуткую своей очевидностью метаморфозу. Впечатление было такое, словно кто-то в отражение на водной глади ткнул пятерней, изображение, раздробившись на тысячи составляющих, вновь собралось в цельную картину. Только эта новая картинка немного отличалась от предыдущей: мохнатые морды сохраняли определённое сходство с людьми, которых Тимофей знал, но лишь отдалённое. Лже-Володя гладил

лже-Инну по крутым бокам. Самка, нисколько не смущаясь, насаживала куски маринованного мяса, приготовленного для шашлыка, на острые, полуметровые когти; пожирала неторопливо, смакуя. Лже-Володя подмигнул желтым светящимся глазом Тимофею:

А ты, похоже, здорово струхнул, когда не нашёл нас на поляне? Так ведь? Проблема у нас возникла из-за Инны, она единственная, кто не в курсе был, что у нас намечено. Пришлось в экстренном порядке искать ей замену, а место дислокации мы были вынуждены срочно поменять, а то на прежнем стало — скажем так — неаккуратно. Люблю приезжать с новой милашкой: и развлечение, и голодный никогда не останешься. Между прочим, насчёт биооружия: фигня это всё. Не выводил нас никто, исстари на Руси живём, только мало нас раньше было, а сейчас условия-то какие — вот и расплодились.

Володя облизнулся, обнажив окровавленные клыки, осклабился. Заговорил Женя:

Тимофей, ты, э-э-э, не представляешь, как трудно сейчас пристроить ребёнка. Не в школу же ему идти. А подыскивать прототипа, э-э-э, для замены всё труднее: каждый второй наш брат — мимикрец. А те, кто остался… Во-первых — надо же нам кого-то жрать, в конце концов, опять же — и на развод немного оставить. Во-вторых — кто-то должен, э-э-э, сортиры драить и синусы с интегралами складывать, это всё не наше. У нас талант другой — организация, управление. С людьми, понимаешь, э-э-э, работать.

Вот-вот, — присоединился Саша, — я, к примеру, когда дело организовал, строительство налаживал, трём прорабам головы откусил. Причём у одного шея была такая грязная, он её, видать, отродясь не мыл — фу, пакость, как вспомню, так сразу блевануть охота. Зато посмотрели бы, как у меня сейчас работники суетятся — любо-дорого посмотреть.

Женя подтолкнул в сторону Тимофея робко переминающегося с ноги на ногу Василия:

А ты, Тима, помни: мы тебя без поддержки не оставим, я тут поговорил кое с кем, Поросёнка твоего уже к Новому году в академии не будет, а ты единственный кандидат на заведование кафедрой. А на следующее лето сделаем тебя председателем приёмной комиссии — машину себе купишь, квартирку поближе к центру подыщешь, там, глядишь, и в первопрестольную двинешь, не жизнь, э-э-э, а сказка. А сейчас… А сейчас Василий тебе растолкует разницу между,

э-э-э, «кладущим» и «грызущим». Правильно, Васенька?

Глядя, как семеро лохматых чудищ окружили его, и, крадучись, начинают приближаться к нему, Тимофей холодно, отстранено, подумал, что пришло время издать долгий, пронзительный вопль ужаса. Но когда он попытался это сделать, кричать ему уже, собственно, было нечем.