В свинце

«Гипатия», «Ангел пробужденный», «Цезарь», «Саломея». Характерно, что даже в библии восставшие против Иалдабаофа ангелы, именуются «бодрствующими ангелами», из чего логично предположить, что ангелы покорные, находятся в состоянии сна-транса. Будда в переводе — пробужденный.

Ты летишь прочь, Иоанн, летишь, не помня себя. О, мне нравится твое чувство юмора, действительно — летишь ты только сейчас, а тогда бежал, хотя и очень быстро. Способность посмеяться над смертью — чужой и своей, отличает истинного адепта, от представителей псевдоэзотерического кича, типа теософии.

Ты хорошо помнишь все маршруты пути твоего друга, стукача Алберта Алберт — имя лишенное какого либо эзотерического прочтения и представляет всего лишь тень Иоанна. В жизни автор пересекся на форумах с одним ничтожеством под именем Алберт, и решил увековечить его имя назвав им главного подонка истории.

Одиннадцать ударов хватило, чтобы мозг стал течь из его черепной коробки в патриархальной системе одиннадцать — число греха, но для телемита это главное святое число — число великого делания. Одиннадцать — число запретной магии, великого делания, чье слово абрахадабра, а Госпожа — Нюит (высшая Лилит Небес). Здесь одиннадцать ударов сокрушают непресуществимую тень, освобождая адепта, отдавшего свой последний долг свинцу — долг крови.

На камне сем построю церковь свою, о мой Иоанн. Аллюзия на евангельское «на камне сем, построю церковь свою, обращенное к Петру.

Это твоя гора, твой олимп, гора Елеонская, гора кармель, гора-абигени метафора восхождение на гору — ключевая для альпинисткого мировоззрения Телемы. Бранд — персонаж трагедии Ибсена, который уходит в гору, чтобы погибнуть. Священная гора — центральный сакральный символ, подлинных традиций,

Но прости, я не дам тебе вечного возвращения, у меня есть для тебя кое-что получше. Миф о вечном невозвращении — упомянутый Пелевиным. Здесь идет полемика с безысходной идеей Ницше о вечном повторении без какой либо свободы выйти из этой круговерти.

самую тайную и самую великую фразу — я и отец — одно! Постмодернисткое переосмысление фразы Иисуса. В конце концов моралисты того времени и считали его посланником Сатаны.