Добро пожаловать домой

Если ты видел, что она постоянно ходит как зомби со взглядом замороженной рыбы на прилавке магазина, какого лешего ты ее доводишь?

Сергей обошел Виктора с правой стороны, направляясь к выходу:

— Надеюсь, ты закончил читать мораль, — хладнокровно произнес он.

За его спиной послышались шаги, а затем виноватый вздох:

— Извини, просто сегодня день такой.

— Если действительно хочешь извиниться — заплати за мой обед.

— Чувствую, этот день влетит мне в копеечку.

Пока они шли по коридору, Виктор все еще пытался обдумать это жуткое происшествие:

— Ну, а что же она? — задал вопрос он, проходя мимо кофейного автомата.

— А что она? Скрылась еще до того, как нагрянули остальные. Я, правда, успел бросить ей пару ласковых вслед. Сказал, что ни одна пластическая хирургия не исправит того, что она чокнутая.

— К чему ты пластическую хирургию приплел?

— Да, книжка ее дурацкая, — Сергей нахмурился, пытаясь вспомнить название. — Что-то вроде «Судьба: читаем по лицу». Как можно вообще читать такие вещи?

— Ох, если бы я знал…

В небольшой комнате, стены которой были оклеены солнечно-оранжевыми обоями, не всякий умудрялся впадать в уныние, но у Фанаберии это временами получалось даже слишком хорошо. Закрывая шторы на окнах, она впускала в свою обитель полумрак, и приторный оттенок спелых апельсинов смягчался до цвета гниющих персиков. Из темноты дальнего угла выглядывала фигура с телом льва и головой человека: гордый сфинкс лежал на полке, по-хозяйски свысока разглядывая нечастых посетителей, приходящих к девушке. Когда его ей только подарили, она и представить не могла, куда приспособить такую громадину — повсюду он казался лишним и не к месту. Но однажды, забравшись на эту полку, сфинкс обосновался там на долгое время и, каждый раз, когда наступало утро, и розоватое солнце освещало комнату, он словно снова оказывался посреди золотистой пустыни, и все остальные вещи отступали назад перед его величием.

Фанаберия сидела в кресле напротив и что-то вышивала ярко-голубыми нитками. Она специально расположила кресло так, чтобы смотреть сфинксу прямо в глаза, на случай, если вдруг тот потеряет неподвижность и случайно моргнет, разоблачив свою таинственную сущность. Хотя, пока что, этого ни разу не произошло.

В двери кто-то постучался, и Фанаберия инстинктивно бросила взгляд на полку: вопреки ее ожиданиям, мифическое существо не стало оборачиваться на звук и все так же неподвижно смотрело на нее. Она отложила пяльца в сторону и тихонько подошла к двери. В глазке отразился молодой кареглазый мужчина в сиреневой рубашке. Немного помедлив, Фанаберия открыла ему двери.

— Вы что-то хотели? — недоверчиво поинтересовалась она.

— Похоже, настала моя очередь извиняться, -спокойно произнес Виктор, протягивая коробку с тортом. — Ну, как мир?

Фанаберия придирчиво осмотрела угощение, украшенное взбитыми сливками, и удовлетворенно улыбнулась. Приняв торт из рук Виктора, она отошла в сторону, тем самым приглашая его войти, но тот не спешил напрашиваться в гости.

— Надеюсь, вы не пытаетесь откупиться от меня этим тортом? — нахмурилась девушка, и ему пришлось сдаться.

Пока Фанаберия делала чай на кухне, у Виктора было время осмотреться. Он с трудом припоминал, как гостиная выглядела раньше, но теперь она выглядела невероятно огромной и пустой: не было старых шкафов со стеклянными витринами и вместительными антресолями, не было ярких настенных ковров и неудобных громоздких кресел — все это богатство пылилось теперь где-то на чердаке. Зато в комнате появился небольшой мешковатый диван шоколадного цвета и пара таких же кресел. Когда Виктор опустился в одно из них, его мгновенно затянуло на самое дно.

— К этому просто нужно привыкнуть, — хихикнула девушка, пододвигая к нему стол, на котором уже стояли две чашки чая и разрезанный торт.

— Надеюсь, я не ошибся с выбором. Может, стоило купить вино?

— Я не пью, — быстро отрезала она.

— Я тоже, просто знаю я вас женщин — вечно на морковке и капусте как кролики, а от сладкого воротите нос.

— Вечная диета… Да, мне это знакомо не понаслышке. Но если совсем отказывать себе в таких удовольствиях, то зачем жить? Сладкое, чтобы вы знали, самая универсальная вещь для поднятия настроения.

— С этим тяжело поспорить.

— Еще бы.

Виктор сделал глоток большой глоток чая и почувствовал, как внутри него медленно растекается тепло:

— Вот смотрю я на тебя… И как тебя только родители отпустили в такую глушь в одиночку, сколько тебе лет вообще?

— Мне восемнадцать. Они не сильно возражали, есть в городе места куда опаснее… Ну, а в этот дом я давно влюблена. Всегда хотела оказаться здесь снова.

— Снова? Ты была здесь раньше?

Фанаберия кивнула.

— Лет десять тому назад приезжала сюда с дедушкой, здесь жила его сестра.