Эта история с Василием Степановичем произошла, моим знакомым. Дело было так…
Добавить в моё избранное
2 мин, 35 сек 12185
Вернулся он с фронта в наше село Кременки, посадили его на машину — председателя колхоза возить. Должность хорошая, машина маленькая, какие сейчас джипами называют… «Велес», то ли «Виллис»… Да, «Виллис», американская машина. И платят хорошо и не тяжело, да и у председателя чего попросить всегда можно. Тем более партийный. Ну вот, год работает, другой. И всё хорошо.
Однажды зимой вызвали председателя в ночь-полночь в район. Тогда так было — партийные да начальники работали и днём и ночью; вызовут и поедешь… Ну вот, поехали они, а на обратном пути председатель решил заскочить на хуторок к пасечнику, мёду, что ли, взять или прополису. Но не смогли — дорогу сильно замело. Ну и решили возвращаться прямиком, чтобы не кружить. Едут, едут, а тут метель всё сильнее и сильнее, настоящий буран разыгрался.
И вот темень, дорога пропала, бензин кончается, председатель на Василия орёт, куда, мол, ты меня завёз! Хотя сам велел этой дорогой ехать. Испугались они очень. Василий уж на что партийный, а сам про себя бормочет: «Господи, только выведи, не дай в поле закоченеть волкам на съедение, иконы из чулана обратно в избу верну, свечку в церкви поставлю»…
Вот стоят они посреди бурана, что делать — не знают, холод до костей, бензин вот-вот кончится и всё… Тут смотрят, выходит из бурана старичок. Старенький, сгорбленный, маленький такой. И откуда взялся?! А он подходит, улыбается и говорит:
— Что, заблудились? Ну, езжайте за мной потихоньку, я хоть в Кременки и не собирался, не люблю я их, но вас уж выведу… — И пошёл впереди.
Василий давай рулить за ним прямо по полю, снег глубокий, рытвины, но ничего — не забуксо вал ни разу. Уж вроде и бензин кончиться должен, а машина всё едет. Выбирались они, выбирались и вдруг председатель кричит:
— Смотри, наша церковь!
И правда, из бурана село показалось, да и буран вроде поутих. Василий «Виллис» остановил, чтоб старичка-то поблагодарить, а его и нет. Туда, сюда — нету… А председатель ещё говорит:
— Странный какой-то старик, незнакомый, не из наших, подозрительный. Надо бы на всякий случай в компетентные органы сообщить…
Ну, Василий Степанович председателя домой отвёз — и в церковь. Заходит, а как и что — не знает, неверующий ведь; ну, к батюшке подошёл, всё рассказал, хочу, говорит, самую дорогую свечку поставить. Куда только, не знаю. Батюшка свечку ему дал и повёл к большой старой иконе. Василий на икону посмотрел, побледнел, да как закричит:
— Это же он!
— Да кто он-то? — даже испугался батюшка.
— Да старик, который нас из бурана вывел! Точно он! Как живой!
Тут батюшка на колени перед иконой — бух! И давай молиться.
И Василий на колени, только молитв он не знал и просто крестился.
Ну, на следующий день все Кременки про этот случай гудели. Председатель тоже в храм зашёл, на икону посмотрел, пятнами красными покрылся, молча вышел. А через некоторое время церковь нашу закрыли. Как народ ни бился — бесполезно. Хорошо хоть не снесли… Председатель, правда, тоже недолго тут проработал; чувствовал, как на него народ косится, вскоре в другое место перевёлся.
А Василий остался, конечно. Из партии не вышел, как, говорит, я из партии выйду, если партийный билет под Москвой получал в сорок первом. Но икона Серафима Саровского у него в избе всегда с тех пор висела.
Однажды зимой вызвали председателя в ночь-полночь в район. Тогда так было — партийные да начальники работали и днём и ночью; вызовут и поедешь… Ну вот, поехали они, а на обратном пути председатель решил заскочить на хуторок к пасечнику, мёду, что ли, взять или прополису. Но не смогли — дорогу сильно замело. Ну и решили возвращаться прямиком, чтобы не кружить. Едут, едут, а тут метель всё сильнее и сильнее, настоящий буран разыгрался.
И вот темень, дорога пропала, бензин кончается, председатель на Василия орёт, куда, мол, ты меня завёз! Хотя сам велел этой дорогой ехать. Испугались они очень. Василий уж на что партийный, а сам про себя бормочет: «Господи, только выведи, не дай в поле закоченеть волкам на съедение, иконы из чулана обратно в избу верну, свечку в церкви поставлю»…
Вот стоят они посреди бурана, что делать — не знают, холод до костей, бензин вот-вот кончится и всё… Тут смотрят, выходит из бурана старичок. Старенький, сгорбленный, маленький такой. И откуда взялся?! А он подходит, улыбается и говорит:
— Что, заблудились? Ну, езжайте за мной потихоньку, я хоть в Кременки и не собирался, не люблю я их, но вас уж выведу… — И пошёл впереди.
Василий давай рулить за ним прямо по полю, снег глубокий, рытвины, но ничего — не забуксо вал ни разу. Уж вроде и бензин кончиться должен, а машина всё едет. Выбирались они, выбирались и вдруг председатель кричит:
— Смотри, наша церковь!
И правда, из бурана село показалось, да и буран вроде поутих. Василий «Виллис» остановил, чтоб старичка-то поблагодарить, а его и нет. Туда, сюда — нету… А председатель ещё говорит:
— Странный какой-то старик, незнакомый, не из наших, подозрительный. Надо бы на всякий случай в компетентные органы сообщить…
Ну, Василий Степанович председателя домой отвёз — и в церковь. Заходит, а как и что — не знает, неверующий ведь; ну, к батюшке подошёл, всё рассказал, хочу, говорит, самую дорогую свечку поставить. Куда только, не знаю. Батюшка свечку ему дал и повёл к большой старой иконе. Василий на икону посмотрел, побледнел, да как закричит:
— Это же он!
— Да кто он-то? — даже испугался батюшка.
— Да старик, который нас из бурана вывел! Точно он! Как живой!
Тут батюшка на колени перед иконой — бух! И давай молиться.
И Василий на колени, только молитв он не знал и просто крестился.
Ну, на следующий день все Кременки про этот случай гудели. Председатель тоже в храм зашёл, на икону посмотрел, пятнами красными покрылся, молча вышел. А через некоторое время церковь нашу закрыли. Как народ ни бился — бесполезно. Хорошо хоть не снесли… Председатель, правда, тоже недолго тут проработал; чувствовал, как на него народ косится, вскоре в другое место перевёлся.
А Василий остался, конечно. Из партии не вышел, как, говорит, я из партии выйду, если партийный билет под Москвой получал в сорок первом. Но икона Серафима Саровского у него в избе всегда с тех пор висела.
