— Когда вы в последний раз видели Дарью Макалину?
Добавить в моё избранное
16 мин, 38 сек 13076
Я понимал, что не смогу сказать всю правду. Моя последняя встреча с Дашей не годилась для протокола.
Она случилась сегодня ночью, во сне.
Мы отступали через незнакомый город — и даже во сне я не знал, как он называется. Это был настоящий мегаполис, настолько большой, что в нём был целый район, застроенный небоскрёбами.
Это был один из тех районов, куда приходят только чтобы работать. Сейчас, с началом войны, он почти полностью опустел. На узких коричневых пешеходных дорожках — ни души, только широкие листья фикусов покачиваются в вазонах.
Уже вечер, под полыхающим небом сгущается холодный мрак. Сверкающие кристаллы небоскрёбов вздымаются над головой, но с каждой минутой всё больше тускнеют и превращаются в серебристые, призрачные силуэты. Меня особенно впечатлила форма двух небоскрёбов, соединённых ажурным арочным мостом из таких же стеклянных пластин. Дальше, закрывая горизонт, переплетались ленты эстакад и развязок.
Макалина шагала во главе нашего маленького отряда. У моей одноклассницы не было никакого оружия, только свободный тёмный плащ и шлем из металла, похожего не медь. Её длинные жёлтые волосы, распавшись на пряди, струились по плечам, словно золотые ручьи.
Она посмотрела на небоскрёбы с эстакадой, качнула головой и пошла к тому, что был на другой стороне. Это был почти правильный прямоугольный брусок, словно отлитый из сумрачного дымчатого стекла. Он стоял чуть в стороне от прочих и казался ниже, но совсем не намного — во сне я знал, что в нём восемьдесят этажей.
Макалина ничего не сказала, просто зашла под синий козырёк парадного входа и толкнула стеклянную дверь. Дверь открылась и мы оказались в прохладном сумрачном холле.
Похоже, владельцы этих кубометров бетона, стекла и пластика различных видов не просто ушли — они сбежали от войны как можно дальше. Они даже не заперли двери, а если здесь и осталась сигнализация, то на вызов всё равно никто не приедет. Война сделала этот район ненужным.
Я ещё раз попытался вспомнить, с кем и как давно мы воюем. Это было как-то связано с названием города, где мы очутились. К сожеланию, этого названия я не помнил.
Но я твёрдо знал с самого начала только одно. Те, с кем мы воюем, — не люди.
Перед лифтами Дарья остановилась — я заметил это потому, что замерли её пряди волос. Повернулась ко мне и улыбнулась.
— Останешься здесь, хорошо? Будешь нас прикрывать с главного входа.
Другие ребята из отряда обступили её, словно для групповой фотографии. По сюжету сна я знал всех, но сейчас мог вспомнить всего лишь пару знакомых лиц. Из тех, кого я смог бы назвать сейчас, там оказался Матусевич — мелкий, ещё ниже Даши, с круглой головой и птичьим острым носом, он постоянно кивал, как если бы от его согласия что-то зависело…
Я мог возражать, но не стал. Всё равно бесполезно. Я так и не стал частью отряда и никогда не стану. Просто так получилось, что она командует отрядом, а я — её одноклассник и у меня есть ручной пулемёт. Поэтому она распоряжалась отрядом и мной, а ходили мы все вместе.
— Вы уверены, что они пойдут по земле?— спросил я.
— Мы будет поддерживать тебя сверху, — сказала Макалина-Главное, задержи их. Пока не придёт подмога.
Она нажала кнопку лифта. Кнопка вспыхнула, словно алый рубин.
Я отошёл к будочке охранника и поставил пулемёт на барьер. Сейчас, установленным, он казался мне намного тяжелее.
Будки охранников всегда размещают так, чтобы из них было удобно обстреливать вход. Но я не думаю, что архитекторы готовились к войне. Просто обычай, традиция с тех времён, когда некоторых посетителей приходилось расстреливать на пороге.
Мягко зашелестевший лифт унёс отряд на верхние этажи. Я снова был в пустом холле. Из-за полутёмных окон видны те самые два небоскрёба через дорогу и кусочек арки. Кажется, что она сделана из хрусталя.
Я не знал, когда они придут. Может, это просто предосторожность и на участке с небоскрёбами никого нет? Я не помнил толком даже прошлых боёв, но усвоил их них, что пулемёт против врагов скорее всего годится… если я только смогу вспомнить, что у нас за враги.
Но я знал, что те, наверху не выставят даже снайперов. Весь отряд влюблён в Дашу Макалину и надеется, что она всё держит под контролям. Сейчас там, наверху, они будут не готовиться, а веселиться. Вспыхнут лампы в круглых алых плафонах, тёплый жёлтый свет озарит целый этаж, они будут греть пиццу, слушать музыку, танцевать и подходить к окну, чтобы взглянуть на силуэты всё больше темневших небоскрёбов.
Вы скорее всего догадались, что я тоже был в неё влюблён. Причём давно, с довоенных времён, ещё в школе. А она в меня, разумеется, нет. Она проводила время с друзьями, и они окружали её, словно невидимый многогранный кристалл, прозрачный и непробиваемый. Там, словно за хрустальными стенами, она и расцвела, — прекрасный, нетронутый, нежный цветок.
Она случилась сегодня ночью, во сне.
Мы отступали через незнакомый город — и даже во сне я не знал, как он называется. Это был настоящий мегаполис, настолько большой, что в нём был целый район, застроенный небоскрёбами.
Это был один из тех районов, куда приходят только чтобы работать. Сейчас, с началом войны, он почти полностью опустел. На узких коричневых пешеходных дорожках — ни души, только широкие листья фикусов покачиваются в вазонах.
Уже вечер, под полыхающим небом сгущается холодный мрак. Сверкающие кристаллы небоскрёбов вздымаются над головой, но с каждой минутой всё больше тускнеют и превращаются в серебристые, призрачные силуэты. Меня особенно впечатлила форма двух небоскрёбов, соединённых ажурным арочным мостом из таких же стеклянных пластин. Дальше, закрывая горизонт, переплетались ленты эстакад и развязок.
Макалина шагала во главе нашего маленького отряда. У моей одноклассницы не было никакого оружия, только свободный тёмный плащ и шлем из металла, похожего не медь. Её длинные жёлтые волосы, распавшись на пряди, струились по плечам, словно золотые ручьи.
Она посмотрела на небоскрёбы с эстакадой, качнула головой и пошла к тому, что был на другой стороне. Это был почти правильный прямоугольный брусок, словно отлитый из сумрачного дымчатого стекла. Он стоял чуть в стороне от прочих и казался ниже, но совсем не намного — во сне я знал, что в нём восемьдесят этажей.
Макалина ничего не сказала, просто зашла под синий козырёк парадного входа и толкнула стеклянную дверь. Дверь открылась и мы оказались в прохладном сумрачном холле.
Похоже, владельцы этих кубометров бетона, стекла и пластика различных видов не просто ушли — они сбежали от войны как можно дальше. Они даже не заперли двери, а если здесь и осталась сигнализация, то на вызов всё равно никто не приедет. Война сделала этот район ненужным.
Я ещё раз попытался вспомнить, с кем и как давно мы воюем. Это было как-то связано с названием города, где мы очутились. К сожеланию, этого названия я не помнил.
Но я твёрдо знал с самого начала только одно. Те, с кем мы воюем, — не люди.
Перед лифтами Дарья остановилась — я заметил это потому, что замерли её пряди волос. Повернулась ко мне и улыбнулась.
— Останешься здесь, хорошо? Будешь нас прикрывать с главного входа.
Другие ребята из отряда обступили её, словно для групповой фотографии. По сюжету сна я знал всех, но сейчас мог вспомнить всего лишь пару знакомых лиц. Из тех, кого я смог бы назвать сейчас, там оказался Матусевич — мелкий, ещё ниже Даши, с круглой головой и птичьим острым носом, он постоянно кивал, как если бы от его согласия что-то зависело…
Я мог возражать, но не стал. Всё равно бесполезно. Я так и не стал частью отряда и никогда не стану. Просто так получилось, что она командует отрядом, а я — её одноклассник и у меня есть ручной пулемёт. Поэтому она распоряжалась отрядом и мной, а ходили мы все вместе.
— Вы уверены, что они пойдут по земле?— спросил я.
— Мы будет поддерживать тебя сверху, — сказала Макалина-Главное, задержи их. Пока не придёт подмога.
Она нажала кнопку лифта. Кнопка вспыхнула, словно алый рубин.
Я отошёл к будочке охранника и поставил пулемёт на барьер. Сейчас, установленным, он казался мне намного тяжелее.
Будки охранников всегда размещают так, чтобы из них было удобно обстреливать вход. Но я не думаю, что архитекторы готовились к войне. Просто обычай, традиция с тех времён, когда некоторых посетителей приходилось расстреливать на пороге.
Мягко зашелестевший лифт унёс отряд на верхние этажи. Я снова был в пустом холле. Из-за полутёмных окон видны те самые два небоскрёба через дорогу и кусочек арки. Кажется, что она сделана из хрусталя.
Я не знал, когда они придут. Может, это просто предосторожность и на участке с небоскрёбами никого нет? Я не помнил толком даже прошлых боёв, но усвоил их них, что пулемёт против врагов скорее всего годится… если я только смогу вспомнить, что у нас за враги.
Но я знал, что те, наверху не выставят даже снайперов. Весь отряд влюблён в Дашу Макалину и надеется, что она всё держит под контролям. Сейчас там, наверху, они будут не готовиться, а веселиться. Вспыхнут лампы в круглых алых плафонах, тёплый жёлтый свет озарит целый этаж, они будут греть пиццу, слушать музыку, танцевать и подходить к окну, чтобы взглянуть на силуэты всё больше темневших небоскрёбов.
Вы скорее всего догадались, что я тоже был в неё влюблён. Причём давно, с довоенных времён, ещё в школе. А она в меня, разумеется, нет. Она проводила время с друзьями, и они окружали её, словно невидимый многогранный кристалл, прозрачный и непробиваемый. Там, словно за хрустальными стенами, она и расцвела, — прекрасный, нетронутый, нежный цветок.
