Питомцы

Я тону в эйфории, когда задерживаю напиток во рту, и ощущаю, как в его вкус сперва погружается язык, а затем всё нёбо. Это можно сравнить с тем, как мы достаём с полки нечто прекрасное и перебираем это пальцами, никак не решаясь выпустить из рук и убрать туда, откуда достали.

Машенькина мама покупает чай в пакетиках. Ей так проще. Удобней. Быстрей. Она не думает обо всех этих красителях, ароматизаторах и прочей гадости, которой нашпигованы пакетики. Тошнотворный суррогат. Когда я впервые пришла к Машеньке, я распахнула окно, чтобы синтетически-приторный запах выветрился из квартиры. А ещё она любит освежители воздуха. Превращающие кислород в концентрированный сладкий яд. И покупной джем. По запаху он напоминает мне стиральный порошок. Но ей легче купить готовое, и заниматься тем, чем хочется, вместо того, чтобы готовить.

Я искренне надеюсь, что Машенька не вырастет такой же, как она.

Дно чашки обмелело, обнажив гладкую поверхность. Хлопья набухших чаинок, облепившие фарфоровое дно, будто кучи листьев, разбросанные по двору. Тёмные, влажные, бесформенные. Говорят, что можно предсказывать будущее по кофейной гуще. Я не вижу разницы между кофейной гущей и чайной, и в любом случае, я не верю в предсказания.

Чему быть, того не миновать.

Старая прописная истина.

Машенька ещё не допила чай. Потому что не столько пила, сколько баловалась. Двигая по столу чашку, она вглядывалась в отражение и стремилась поймать в него свет горевших в абажуре лампочек. Сначала она ловила крайнюю лампочку слева, затем заарканивала в чайное озеро блики средней, а в финале подставляла чашку под правую лампу. Смешная. Я залюбовалась прядями её волос, небрежно раскиданных по плечам. Совсем светлые, пепельный оттенок граничит с сединой.

Вчера мы вышли гулять поздним вечером, и Машенька захотела покачаться на качелях. По её развевающимся волосам заскользил лунный свет, и чем быстрее она раскачивалась, тем сильнее ускорялась прыть лунных зайчиков. Они опоясывали собой белёсые кудри, соскальзывали с чёлки на кончики, как будто водя хоровод по причудливому лохматому полю.

В тот вечер я сказала Машеньке, что её волосы настолько прекрасны, словно в них потерялась Луна и светит теперь изнутри.

Она долго смеялась.

После чаепития мы пошли на выставку камней. Моя подопечная ещё только отправилась в первый класс, но уже сейчас проявляет задатки отчаянной модницы. Я так и вижу, как спустя десять лет она будет расхаживать по торговым центром, поблёскивая гламурным клатчем и отбивая звонкую дробь каблуками. И кокетливо покачивать длинными локонами.

Я полагаю, она не додумается перекрашивать их в пошлый желтушный блонд. Россыпи украшений возникли перед нами подобно драгоценным барханам. Мой взгляд утонул в бриллиантовом колье, которое было надето какой-то дивой на премьеру фильма, где она же исполняла главную роль. Судя по возрасту ожерелья, его обладательница уже должна покоиться в окаменевшей земле. И это логично. Вечно только прекрасное.

Сотни искрящихся глазок вцепились в меня гипнотизирующим взглядом. Пожирая тусклый люменесцентный свет, они будто становились всё больше и заслоняли собой камни, лежащие по соседству. Машенька дёрнула мою руку, вытащив меня из сиюминутного оцепенения.

Мы перешли к очередному стенду. Здешние экспонаты не вызвали у меня прежнего восхищения. Ширпотребные колечки и серёжки с крохотными красными осколками. Мне кажется, это подделка.

В углу зала нас ожидало несколько украшений с лунным камнем. Некоторые из них продавались, но сейчас у меня нету денег, чтобы совершить даже небольшую покупку в своё удовольствие. Но мне очень понравилось колечко. Серебряное, с бледно-голубым оком посередине. Когда на камушек попадают прямые солнечные лучи, внутри начинают мерцать оранжевого цвета искорки.

Будто бы пробудился маленький огненный дух. Это прозвучит необычно, но я догадываюсь, почему так случается.

Луна не любит Солнце.

Машенька затаила дыхание, когда мы подошли к выточенным из мрамора фигуркам птиц. Застывший в вечном полёте аист, целующиеся голубки, статный розовый фламинго. Мне странно видеть живых существ, высеченных из мёртвого, источенного прожилками материала. Зловещие молчаливые скульптуры. Провожающие нас невидящими глазами, вперивающиеся внутрь себя, стремящиеся отыскать в каменном чреве душу, которой никогда не было. Желающие размять мышцы и услышать биение сердца. Которого никогда не было. Это неправильно.

Из мёртвого нельзя сотворить живое.

Побродив по выставке, мы отправились к выходу. К нам подбежала румяная женщина и предложила купить ребёнку сахарную вату. Машенька взяла липкий сиреневый шарик и начала сосредоточенно его облизывать. Этот ужасный цвет. Будь она моей родной дочерью, я ни за что не позволила бы есть такую отраву. Я вспомнила Гришеньку — мальчика, которому наняли меня на заре моей трудовой деятельности.