Про меня в этом городе ходят легенды. Кто-то говорит, что видел меня, а кто-то утверждает, что я — бесплотный дух. В любом случае суеверные жители уверены, что встретить после наступления темноты молодую девушку в длинном бледно-голубом платье— это дурная примета, предвещающая скорую смерть.
Добавить в моё избранное
11 мин, 36 сек 8525
Особенно в это верят женщины, у которых есть сыновья. Жители города помнят меня, даже спустя почти триста лет, после моей смерти… Но их страхи напрасны. Если бы полиция внимательнее проверяла личные данные убитых в этом городе юношей, то наверняка бы их внимание привлек бы тот факт, что все мои жертвы были родственниками в разной степени. Это открытие дало бы ответы на многие их вопросы.
Меня зовут Катарина, я родилась в этом небольшом городе, где и продолжаю обитать после смерти. Много лет назад я была здесь очень счастлива. У меня было все, что могла пожелать девушка в то время. Мои родители были обеспеченными людьми, я выросла в прекрасном доме с огромным садом, меня одевали в самые красивые платья и дарили самые дорогие игрушки. Но больше всего я любила свое пианино, на котором я могла играть часами и петь, не замечая ни времени, ни усталости, ни голода. Все восхищались моим голосом и часто просили спеть, когда отец устраивал званые вечера. В один из таких вечеров я познакомилась с Клодом и его матерью.
Гости попросили спеть меня одну очень красивую арию, и пока я ее пела, в зал, стараясь не шуметь, вошли опоздавшие гости. Первой зашла женщина средних лет, а следом прекрасный юноша, который застыл в дверях и слушал мое пение.
В то момент мне казалось, что я вот-вот забуду все слова, возьму неверную ноту и разочарую всех этих людей, но мне было все равно, ведь сегодня я встретила свою первую и последнюю любовь.
Я знала его с детства, но мы почти не общались. Может быть, пару раз я была приглашена на его дни рождения, или его семья приходила к нам с визитом. Вскоре они вовсе уехали в Париж, в котором прожили почти двенадцать лет и вернулись буквально на днях. За это время Клод превратился в красивого юношу.
Он был довольно высок, прекрасно сложен, его красивое, слегка надменное лицо обрамляли выбивавшиеся из перехваченного на затылке черной лентой хвоста русые локоны. Но меня пленили его необыкновенные темно-карие глаза. У людей с таким цветом глаз взгляд обычно мягкий и податливый, но когда я смотрела в его глаза, мне казалось, что я — маленькая льдинка, упавшая в чашку с горячим шоколадом. За его безупречными манерами я всегда улавливала не понятную мне, и оттого неотразимую порочность. Даже в вечер нашей первой встречи, когда нам представилась возможность поговорить без вмешательства моих многочисленных родственников и гостей, он вел себя довольно смело, позволяя себе шутки и фразы с заведомо непристойным двойным смыслом.
Мой отец и его мать, как выяснилось, были давно знакомы, очень давно, я бы даже сказала слишком. Еще до того, как я появилась на свет, намного раньше своей женитьбы и помолвки, мой отец был объектом страстной привязанности этой ныне степенной и зрелой женщины, но, видимо, безуспешно. Весь вечер моя мать избегала ее общества, ибо даже я, столь увлеченная своим новым знакомым заметила, как непринужденно и раскованно гостья общалась с моим отцом и с какой холодной неприязнью смотрела на мою мать, когда та приближалась к своему мужу.
Не жаловала она и меня. От моих глаз не укрылось, что ей неприятно мое общество из-за потрясающего сходства между мной и матерью, поэтому всякий раз, когда Клод подходил ко мне, или приглашал на танец, она находила предлог, чтобы увести его от меня. Но это еще больше сближало нас и перед его уходом мы договорились тайно встретиться завтра вечером в моем саду.
Как мне нравились наши встречи, их таинственность и сокровенность. Я трепетала от его нежных прикосновений, холодной красоты его лица, пылкости речей…
Мой отец знал о нашей дружбе и всегда был рад, когда Клод бывал у нас. Отец хотел, чтобы рухнула стена между моей матерью и матерью Клода, ведь теперь мы были почти соседями. Недели казались мне днями, я жила от встречи к встрече с Клодом, я даже стала реже играть на своем пианино. Все чаще меня можно было увидеть сидящей у подоконника, мечтательно подперевшей подбородок рукой с отсутствующим взглядом вспоминающей недавнюю встречу.
Несколько месяцев подряд Клод приходил к нам, и мы шли с ним в сад или к небольшому пруду, где плавали ручные лебеди и часами разговаривали обо всем на свете. Но неизбежно приближался тот день, когда наша дружба перестала быть таковой. Клод объяснился со мной и сказал, что, как только получит разрешение родителей, незамедлительно попросит моей руки. Я была счастлива, когда позволила ему поцеловать себя, и еще долго после его ухода не поднималась в свою комнату, возрождая в памяти его поцелуй и мечтая о скором счастливом замужестве.
Но как ни странно, после этой встречи он перестал бывать у нас, а я объясняла это тем, что он дожидается лучшего момента, чтобы объявить своим родителям о решении жениться на мне. Но проходили недели, а Клода все не было. Я не знала, что и думать, воспитание не позволяло мне попытаться самой узнать причину столь долгого его отсутствия. Но случай представился сам.
Меня зовут Катарина, я родилась в этом небольшом городе, где и продолжаю обитать после смерти. Много лет назад я была здесь очень счастлива. У меня было все, что могла пожелать девушка в то время. Мои родители были обеспеченными людьми, я выросла в прекрасном доме с огромным садом, меня одевали в самые красивые платья и дарили самые дорогие игрушки. Но больше всего я любила свое пианино, на котором я могла играть часами и петь, не замечая ни времени, ни усталости, ни голода. Все восхищались моим голосом и часто просили спеть, когда отец устраивал званые вечера. В один из таких вечеров я познакомилась с Клодом и его матерью.
Гости попросили спеть меня одну очень красивую арию, и пока я ее пела, в зал, стараясь не шуметь, вошли опоздавшие гости. Первой зашла женщина средних лет, а следом прекрасный юноша, который застыл в дверях и слушал мое пение.
В то момент мне казалось, что я вот-вот забуду все слова, возьму неверную ноту и разочарую всех этих людей, но мне было все равно, ведь сегодня я встретила свою первую и последнюю любовь.
Я знала его с детства, но мы почти не общались. Может быть, пару раз я была приглашена на его дни рождения, или его семья приходила к нам с визитом. Вскоре они вовсе уехали в Париж, в котором прожили почти двенадцать лет и вернулись буквально на днях. За это время Клод превратился в красивого юношу.
Он был довольно высок, прекрасно сложен, его красивое, слегка надменное лицо обрамляли выбивавшиеся из перехваченного на затылке черной лентой хвоста русые локоны. Но меня пленили его необыкновенные темно-карие глаза. У людей с таким цветом глаз взгляд обычно мягкий и податливый, но когда я смотрела в его глаза, мне казалось, что я — маленькая льдинка, упавшая в чашку с горячим шоколадом. За его безупречными манерами я всегда улавливала не понятную мне, и оттого неотразимую порочность. Даже в вечер нашей первой встречи, когда нам представилась возможность поговорить без вмешательства моих многочисленных родственников и гостей, он вел себя довольно смело, позволяя себе шутки и фразы с заведомо непристойным двойным смыслом.
Мой отец и его мать, как выяснилось, были давно знакомы, очень давно, я бы даже сказала слишком. Еще до того, как я появилась на свет, намного раньше своей женитьбы и помолвки, мой отец был объектом страстной привязанности этой ныне степенной и зрелой женщины, но, видимо, безуспешно. Весь вечер моя мать избегала ее общества, ибо даже я, столь увлеченная своим новым знакомым заметила, как непринужденно и раскованно гостья общалась с моим отцом и с какой холодной неприязнью смотрела на мою мать, когда та приближалась к своему мужу.
Не жаловала она и меня. От моих глаз не укрылось, что ей неприятно мое общество из-за потрясающего сходства между мной и матерью, поэтому всякий раз, когда Клод подходил ко мне, или приглашал на танец, она находила предлог, чтобы увести его от меня. Но это еще больше сближало нас и перед его уходом мы договорились тайно встретиться завтра вечером в моем саду.
Как мне нравились наши встречи, их таинственность и сокровенность. Я трепетала от его нежных прикосновений, холодной красоты его лица, пылкости речей…
Мой отец знал о нашей дружбе и всегда был рад, когда Клод бывал у нас. Отец хотел, чтобы рухнула стена между моей матерью и матерью Клода, ведь теперь мы были почти соседями. Недели казались мне днями, я жила от встречи к встрече с Клодом, я даже стала реже играть на своем пианино. Все чаще меня можно было увидеть сидящей у подоконника, мечтательно подперевшей подбородок рукой с отсутствующим взглядом вспоминающей недавнюю встречу.
Несколько месяцев подряд Клод приходил к нам, и мы шли с ним в сад или к небольшому пруду, где плавали ручные лебеди и часами разговаривали обо всем на свете. Но неизбежно приближался тот день, когда наша дружба перестала быть таковой. Клод объяснился со мной и сказал, что, как только получит разрешение родителей, незамедлительно попросит моей руки. Я была счастлива, когда позволила ему поцеловать себя, и еще долго после его ухода не поднималась в свою комнату, возрождая в памяти его поцелуй и мечтая о скором счастливом замужестве.
Но как ни странно, после этой встречи он перестал бывать у нас, а я объясняла это тем, что он дожидается лучшего момента, чтобы объявить своим родителям о решении жениться на мне. Но проходили недели, а Клода все не было. Я не знала, что и думать, воспитание не позволяло мне попытаться самой узнать причину столь долгого его отсутствия. Но случай представился сам.
Страница
1 из 3
1 из 3
