Бетонная кошка

Помещение было маленькое и белое. С яркой лампой под потолком и стерильными запахами, которые забивались в нос, несмотря на открытое окно.

— А ты недурно меня цапнула, молодец, — господин зазвенел железками в медной посуде.

Ани молчала.

Он развернулся, пощелкал ногтем по маленькому шприцу. В воздух прыснула тонкая струйка.

— Господин… Вы же не хотите сделать мне… Это? — ее голос едва дрогнул.

— Что поделать. Не хочу. Но придется. Работа у меня такая, понимаешь? План, план, план, — он обреченно вздохнул. — Планы надо выполнять. Понимаешь?

Но Ани не понимала. Какой еще план? Однако кивнула.

— Протяни руку. Больно не будет.

Ани дернулась. Сердце заколотилось.

— Все будет в порядке, — заверил он, потом шумно выдохнул, ругнулся. — Вот черт. Не смотри на меня так. Ясно?

— Господин, вы думаете, что это по справедливости?

Он замер.

— Кто ж тебя такому научил, — удивился. — Может и не по справедливости. Какая разница.

И Ани послушно протянула руку.

Тонкая иголка зацепила прозрачную кожу, жидкость медленно продвигалась под тяжелым нажатием пальца.

Ани вдруг ощутила справедливость как никогда. Справедливость была внутри нее, расцветала радужным фениксом, растекалась по венам, ползла с кровью внутри вытянутой руки. В пальцах источалась электрическим током. Она ощущала как справедливость пробирается сквозь кости, захлебываясь в тесных венах, она неслась по капиллярам, заполняла легкие.

— Простите, господин, я поняла.

Зато он не понял. На секунду уставился куда-то, поднял глаза. Указательный маленький пальчик уперся в его лоб.

Раздался треск, словно разбился о пол арбуз. На белоснежных стенах запестрели багряные брызги. Белоснежный халат был испорчен. Господин обмяк, рухнул на колени и завалился на бок.

Ани соскочила с кровати, уже было закинула ногу в окно, как вдруг из кашеобразной массы, растекающейся по полу, на нее уставился глаз. Единственное, что осталось от его головы. Глаз подмигнул.

Выбравшись на улицу, она посмотрела на маленькие часики на руке.

«Скоро ужин», — подумала она.

О справедливости Ани решила больше не думать.