Аттракцион «Сожаление»

С улицы донеслось невнятное бормотание — Кокоша не разобрал ни слова и небрежно отмахнулся.

Его глазам предстал длинный, слабо освещенный туннель — лабиринт из разноцветных виниловых полотен. Полотна едва ощутимо колыхались, и от этого у Кокоши что-то неприятно заворочалось в кишках.

Помяв в руке билет, он пихнул бумажный клочок в карман брюк. Мало ли чего? А вдруг и впрямь стребуют? «Без бумажки — ты букашка», усмехнулся Кокоша.

Из темноты туннеля тянуло прохладой и сыростью. Запах в балагане стоял странный — пахло не нагретыми на солнце пластиком и резиной, а почему-то мокрым железом.

Кокоша шагнул наугад раз-другой и в лицо ему полыхнул свет — яркий, белый, обжигающий.

— Епсте вам! — вспылил Кокоша, закрываясь рукой.

Кто-то невидимый из-за стены света спросил негромко:

— О чем сожалеешь, человек?

— Ты, епсте, фонарь свой убери, козлина! А то пожалеешь вообще, что на свет родился!

— Понятно. Включайте, — ничуть не удивившись, сказал голос, и все поехало в голове Сереги Кокорина, будто мозги его раскрутили на маленькой карусели: иго-го-го! Лошадки, лебеди, машинки, бубенцы, дети в костюмчиках — все завертелось, замигало, заплясало перед глазами, понеслось яркими разноцветными пятнами… Ноги у Кокоши подкосились сами собой и он мешком рухнул на земляной пол балагана.

Очнулся, дрожа от холода. Все тело занемело. Чувства возвращались степенно и поочередно, совершенно при этом Кокошу не радуя.

Кожу саднило от заноз, в ногах что-то ныло и дергало, словно туда вмонтировали по больному зубу, руки дрожали.

Все вокруг казалось размазанным и не в фокусе. Серега таращил глаза, но видел перед собой только пятна мрака и прыгающих внутри них светлячков. От этого зрелища потянуло блевать, но Кокоша сдержался.