Джим был засранцем. Будто бы Элейн не знала, что эти уродливые пятна на лбу ее не красят. Но сказать ей это прямо в постели!
Добавить в моё избранное
8 мин, 38 сек 8302
Она его бросила. В третий раз. И в третий раз простит, когда он приползет просить прощение. Она помнила, как это было два месяца назад. Джим отправил вместе с посыльным букет роз: огромный и очень дорогой. А внутри обнаружилась записка и цепочка-кулон: воющий волк. В записке криво было написало: «Прости». И Элейн простила.
Большее ей не светит, а с Джимом хоть какая-то мнимая стабильность.
Дверь стукнула, отвлекая Элейн от мрачных мыслей.
Незнакомец вошел в бар и вместе с ним был огромный серый пес на цепи вместо поводка. Помесь с волком? Элейн внутренне поморщилась. На незнакомце был элегантный коричневый костюм и черный плащ, дорогие на вид, но уже изрядно поношенные. Он приветственно приподнял шляпу и водрузил обратно, сел за барную стойку и стал прислушиваться к возобновившимся разговорам.
Элейн уже сто раз прокляла тот момент, когда решила подменить Мэри, которая собралась на свидание в свою рабочую смену. У Элейн болела с утра голова и мучили менструальные боли, но Мэри так слезно просила и к тому же обещала простить сто пятьдесят баксов долга. А эти кошмары… Мэри говорит, что это из-за стресса и усталости, и Элейн ничего не оставалось, как соглашаться, что кровавое море и обгоревшие тела означают именно это.
Хорошо хоть, что из посетителей сегодня только пара местных выпивох да воркующие в уголке молодожены. Словом, это было неудивительно при той ужасной погоде, которая уже несколько месяцев мучила их городок. Его лихорадило: из жары бросало в холод и обратно, внезапная засуха выжгла все фермерские поля, а под конец страшный смерч заставил их ютиться в подвале церкви, слушая фанатичные выкрики о конце света. Элейн помотала головой, избавляясь от бессвязных мыслей, и с вымученной улыбкой обратилась к посетителю, который поглаживал огромную голову пса:
— Что будете пить?
— Я не пью, — приятным баритоном сказал незнакомец, буравя во лбу Элейн дырку своими черными глазами. Она заметила, что правый рукав плаща пустой. Странное чувство поселилось в груди: словно бы она что-то забыла и мучительно пытается вспомнить.
— Тогда зачем вы пришли в бар, если не собираетесь пить? Молоко мы не продаем. — Элейн старалась сохранять спокойствие. И не думать об этом… Джиме. И долгах.
— Как обычно, дорогуша, — крикнул ей вошедший завсегдатай: толстый сорокалетний мужчина в старом костюме и грязных ботинках. Женщина старалась не смотреть на его испорченный катарактой глаз.
Он приходил каждую среду вот уже несколько лет, болтал о пустяках, жаловался на измены жены, на ворчливую мать, которая никак не хочет помирать и оставлять наследство, на шумных соседских детей. Задумчиво выпивал пару кружек пива и уходил, оставив скромные чаевые, если позволял бюджет.
— Хорошо, Барри, — отозвалась она и полезла под стол нацедить дешевого пива. Незнакомец с интересом наблюдал как Элейн поставила на стойку запотевший стакан пенистого напитка, взяла наличные, пробила в кассу и отдала Барри сдачу. Толстяк, отдуваясь, залпом выпил почти половину и отставил кружку в сторону.
— Можно моему псу чего-нибудь мясного? Ребрышек или гуляша?— спросил незнакомец с широкой неприятной улыбкой, от которой у Элейн волоски между лопаток встали дыбом.
— У нас бар, а не ресторан, — холодно ответила она. Черт, да он издевается над ней! Надо сказать Мэри, чтобы повесила табличку, запрещающую заходить в бар с животными. Но ведь кто знал, что в подобную глухомань заедет турист?
— Вы проездом? Турист? — спросил Барри, словно читая мысли Элейн.
— У нас есть бургеры, — попыталась смягчить свой тон женщина. У нее уже полно выговоров за грубость, а лишние неприятности не нужны никому.
— Проездом. Турист, — отозвался он с небольшим акцентом.
Большее ей не светит, а с Джимом хоть какая-то мнимая стабильность.
Дверь стукнула, отвлекая Элейн от мрачных мыслей.
Незнакомец вошел в бар и вместе с ним был огромный серый пес на цепи вместо поводка. Помесь с волком? Элейн внутренне поморщилась. На незнакомце был элегантный коричневый костюм и черный плащ, дорогие на вид, но уже изрядно поношенные. Он приветственно приподнял шляпу и водрузил обратно, сел за барную стойку и стал прислушиваться к возобновившимся разговорам.
Элейн уже сто раз прокляла тот момент, когда решила подменить Мэри, которая собралась на свидание в свою рабочую смену. У Элейн болела с утра голова и мучили менструальные боли, но Мэри так слезно просила и к тому же обещала простить сто пятьдесят баксов долга. А эти кошмары… Мэри говорит, что это из-за стресса и усталости, и Элейн ничего не оставалось, как соглашаться, что кровавое море и обгоревшие тела означают именно это.
Хорошо хоть, что из посетителей сегодня только пара местных выпивох да воркующие в уголке молодожены. Словом, это было неудивительно при той ужасной погоде, которая уже несколько месяцев мучила их городок. Его лихорадило: из жары бросало в холод и обратно, внезапная засуха выжгла все фермерские поля, а под конец страшный смерч заставил их ютиться в подвале церкви, слушая фанатичные выкрики о конце света. Элейн помотала головой, избавляясь от бессвязных мыслей, и с вымученной улыбкой обратилась к посетителю, который поглаживал огромную голову пса:
— Что будете пить?
— Я не пью, — приятным баритоном сказал незнакомец, буравя во лбу Элейн дырку своими черными глазами. Она заметила, что правый рукав плаща пустой. Странное чувство поселилось в груди: словно бы она что-то забыла и мучительно пытается вспомнить.
— Тогда зачем вы пришли в бар, если не собираетесь пить? Молоко мы не продаем. — Элейн старалась сохранять спокойствие. И не думать об этом… Джиме. И долгах.
— Как обычно, дорогуша, — крикнул ей вошедший завсегдатай: толстый сорокалетний мужчина в старом костюме и грязных ботинках. Женщина старалась не смотреть на его испорченный катарактой глаз.
Он приходил каждую среду вот уже несколько лет, болтал о пустяках, жаловался на измены жены, на ворчливую мать, которая никак не хочет помирать и оставлять наследство, на шумных соседских детей. Задумчиво выпивал пару кружек пива и уходил, оставив скромные чаевые, если позволял бюджет.
— Хорошо, Барри, — отозвалась она и полезла под стол нацедить дешевого пива. Незнакомец с интересом наблюдал как Элейн поставила на стойку запотевший стакан пенистого напитка, взяла наличные, пробила в кассу и отдала Барри сдачу. Толстяк, отдуваясь, залпом выпил почти половину и отставил кружку в сторону.
— Можно моему псу чего-нибудь мясного? Ребрышек или гуляша?— спросил незнакомец с широкой неприятной улыбкой, от которой у Элейн волоски между лопаток встали дыбом.
— У нас бар, а не ресторан, — холодно ответила она. Черт, да он издевается над ней! Надо сказать Мэри, чтобы повесила табличку, запрещающую заходить в бар с животными. Но ведь кто знал, что в подобную глухомань заедет турист?
— Вы проездом? Турист? — спросил Барри, словно читая мысли Элейн.
— У нас есть бургеры, — попыталась смягчить свой тон женщина. У нее уже полно выговоров за грубость, а лишние неприятности не нужны никому.
— Проездом. Турист, — отозвался он с небольшим акцентом.
Страница
1 из 3
1 из 3
