Добавить в моё избранное
8 мин, 38 сек 8300
— Будьте любезны, Элейн, — он произнес ее имя тошнотворно мягко, словно бы обращался к ребенку. Ее имя? Откуда он знает ее имя?
— Я могу к вам так обращаться: «Элейн»? — мужчина указал на ее грудь. Женщина посмотрела вниз и облегченно выдохнула: бейдж с именем. Ну конечно! Вот же глупо вышло. Она даже смогла улыбнуться ему.
— Конечно. Подождите пять минут, я разогрею парочку.
Вытащив три штуки из холодильника, она закинула бургеры в микроволновку. Поморщилась от болей внизу живота. Обезболивающее ей слабо помогало, а не пить его она не могла: становилось еще хуже. Прислонившись лбом к прохладному холодильнику, она мысленно сосчитала до ста двадцати. Это помогло успокоиться.
После звонка она вынула бургеры и, нацепив фальшивую улыбку, поставила его перед незнакомцем.
— Представь себе, Элейн, он норвежец! — радостно сообщил ей Барри. — Надо же, иностранец у нас, здесь!
Мужчина же все так же улыбался, скармливая своему псу котлеты.
— Это волкодав? — Элейн чувствовала нарастающее отвращение к разговорчивому сегодня Барри.
— Волкодав, — подтвердил норвежец с сильным иностранным акцентом.
— Нет, не волкодав, — злость Элейн наконец прорвалась наружу. — Мой отец разводил собак. Это дворняжка. Да еще и смешанная с пуделем.
— Вы правы, — мужчина тряхнул головой.
— Но почему вы тогда раньше говорили, что ваш пес породистый? И почему ваш акцент то появляется, то исчезает?
Норвежец, или кто он там был, перестал улыбаться. Видимо, чаевых она не дождется: и кто тянет ее за язык! Деньги сейчас нужны позарез!
Голову и живот пронзила такая боль, что Элейн пошатнулась. Ей тридцать три, она работает в баре, ее приятель — полный козел, у нее на лице уродливые родинки, кредит за машину не выплачен, кофеварка сломалась, а теперь какой-то норвежец считает ее сельской дурой.
— Что с тобой, Элейн? Тебе плохо? — забеспокоился толстяк.
Женщина отрицательно покачала головой. Полно истерик. Она же не неженка — и не такое выносила.
— Все нормально. Просто неудачный день.
— У вас кровь идет из носа, — сказал незнакомец, испуганно подаваясь вперед. — Мы не должны дать крови пролиться, — он подал ей салфетку.
— Боже, — Элейн запрокинула голову, выхватила салфетку у него из руки и приложила к распухающему носу.
— Я отвезу вас в больницу, — предложил норвежец, снова обретая акцент.
— Нет, — Элейн устало прислонилась к стойке. — Через час мы все равно закрываемся. Мне… мне надо работать.
— Тебе нужно беречь себя, милая, — в голосе Барри звучала искренняя забота. Дремавший после сытного ужина пес вдруг открыл глаза и глухо зарычал на него. Барри заерзал на стуле, опасаясь зверя.
— Спасибо, — она благодарно улыбнулась.
— Мне пора, — он залпом опорожнил остатки кружки и выскочил на улицу.
На улице быстро темнело. Посетители расходились, желали спокойной ночи. Несколько мужчин спросили про Мэри, а одного Тодду пришлось выпроводить. Уж слишком он был расстроен отсутствием своей бывшей подружки.
Скоро из посетителей остался один норвежец. Он молча наблюдал за Элейн. Мисси и Тодд ушли пораньше, оставив бар на нее.
— Мы закрываемся, — сказала Элейн, проводя рукой по лбу. На часах было всего лишь одиннадцать ноль девять, но она не могла этого больше выносить.
— У вас написано, что вы работаете до полуночи.
Элейн предпочла не отвечать. Она усердно мыла кофемашину.
— У нас всегда были эти родимые пятна?
Женщина вспыхнула. Два огромных родимых пятна на лбу, похожих на глаза, делали ее чистое и миловидное лицо чуть ли не уродливым. Густая челка немного помогала скрыть их, но при близком общении это становилось невозможным.
— Мы закрывается, — злобно ответила она. — Я вызову полицию, если вы сейчас не уберетесь.
— У меня сейчас нет с собой денег заплатить вам. Возможно вы возьмете это в залог? Она очень ценная. — Он положил перед ней книгу, на обложке которой мужчина в доспехах положил волку в пусть руку.
Элейн разозлилась:
— Убирайтесь! — она швырнула книгу на пол.
— Не беспокойтесь, — он хлопнул дремавшего пса по заду, — мы уже уходим. Гарм лает громко у Гнипахеллира, привязь не выдержит — вырвется Жадный. Спи же спокойно, еще не время, — он приподнял шляпу, перегнулся через стойку и поцеловал Элейн в лоб. У нее в голове что-то щелкнуло, перед глазами все поплыло, а потом боль отступила. Колени подогнулись, и она упала. Скрипнула дверь — незнакомец вышел.
Элейн собрала дрожащие колени и, с трудом встав, не понимая, что делает, выскочила наружу. Норвежца не было видно, хотя с холма местность внизу хорошо просматривалась. С небо падали звезды прямо в тихую черную гладь озера. Она испытала огромное чувство облегчения пополам со страхом.
— Я могу к вам так обращаться: «Элейн»? — мужчина указал на ее грудь. Женщина посмотрела вниз и облегченно выдохнула: бейдж с именем. Ну конечно! Вот же глупо вышло. Она даже смогла улыбнуться ему.
— Конечно. Подождите пять минут, я разогрею парочку.
Вытащив три штуки из холодильника, она закинула бургеры в микроволновку. Поморщилась от болей внизу живота. Обезболивающее ей слабо помогало, а не пить его она не могла: становилось еще хуже. Прислонившись лбом к прохладному холодильнику, она мысленно сосчитала до ста двадцати. Это помогло успокоиться.
После звонка она вынула бургеры и, нацепив фальшивую улыбку, поставила его перед незнакомцем.
— Представь себе, Элейн, он норвежец! — радостно сообщил ей Барри. — Надо же, иностранец у нас, здесь!
Мужчина же все так же улыбался, скармливая своему псу котлеты.
— Это волкодав? — Элейн чувствовала нарастающее отвращение к разговорчивому сегодня Барри.
— Волкодав, — подтвердил норвежец с сильным иностранным акцентом.
— Нет, не волкодав, — злость Элейн наконец прорвалась наружу. — Мой отец разводил собак. Это дворняжка. Да еще и смешанная с пуделем.
— Вы правы, — мужчина тряхнул головой.
— Но почему вы тогда раньше говорили, что ваш пес породистый? И почему ваш акцент то появляется, то исчезает?
Норвежец, или кто он там был, перестал улыбаться. Видимо, чаевых она не дождется: и кто тянет ее за язык! Деньги сейчас нужны позарез!
Голову и живот пронзила такая боль, что Элейн пошатнулась. Ей тридцать три, она работает в баре, ее приятель — полный козел, у нее на лице уродливые родинки, кредит за машину не выплачен, кофеварка сломалась, а теперь какой-то норвежец считает ее сельской дурой.
— Что с тобой, Элейн? Тебе плохо? — забеспокоился толстяк.
Женщина отрицательно покачала головой. Полно истерик. Она же не неженка — и не такое выносила.
— Все нормально. Просто неудачный день.
— У вас кровь идет из носа, — сказал незнакомец, испуганно подаваясь вперед. — Мы не должны дать крови пролиться, — он подал ей салфетку.
— Боже, — Элейн запрокинула голову, выхватила салфетку у него из руки и приложила к распухающему носу.
— Я отвезу вас в больницу, — предложил норвежец, снова обретая акцент.
— Нет, — Элейн устало прислонилась к стойке. — Через час мы все равно закрываемся. Мне… мне надо работать.
— Тебе нужно беречь себя, милая, — в голосе Барри звучала искренняя забота. Дремавший после сытного ужина пес вдруг открыл глаза и глухо зарычал на него. Барри заерзал на стуле, опасаясь зверя.
— Спасибо, — она благодарно улыбнулась.
— Мне пора, — он залпом опорожнил остатки кружки и выскочил на улицу.
На улице быстро темнело. Посетители расходились, желали спокойной ночи. Несколько мужчин спросили про Мэри, а одного Тодду пришлось выпроводить. Уж слишком он был расстроен отсутствием своей бывшей подружки.
Скоро из посетителей остался один норвежец. Он молча наблюдал за Элейн. Мисси и Тодд ушли пораньше, оставив бар на нее.
— Мы закрываемся, — сказала Элейн, проводя рукой по лбу. На часах было всего лишь одиннадцать ноль девять, но она не могла этого больше выносить.
— У вас написано, что вы работаете до полуночи.
Элейн предпочла не отвечать. Она усердно мыла кофемашину.
— У нас всегда были эти родимые пятна?
Женщина вспыхнула. Два огромных родимых пятна на лбу, похожих на глаза, делали ее чистое и миловидное лицо чуть ли не уродливым. Густая челка немного помогала скрыть их, но при близком общении это становилось невозможным.
— Мы закрывается, — злобно ответила она. — Я вызову полицию, если вы сейчас не уберетесь.
— У меня сейчас нет с собой денег заплатить вам. Возможно вы возьмете это в залог? Она очень ценная. — Он положил перед ней книгу, на обложке которой мужчина в доспехах положил волку в пусть руку.
Элейн разозлилась:
— Убирайтесь! — она швырнула книгу на пол.
— Не беспокойтесь, — он хлопнул дремавшего пса по заду, — мы уже уходим. Гарм лает громко у Гнипахеллира, привязь не выдержит — вырвется Жадный. Спи же спокойно, еще не время, — он приподнял шляпу, перегнулся через стойку и поцеловал Элейн в лоб. У нее в голове что-то щелкнуло, перед глазами все поплыло, а потом боль отступила. Колени подогнулись, и она упала. Скрипнула дверь — незнакомец вышел.
Элейн собрала дрожащие колени и, с трудом встав, не понимая, что делает, выскочила наружу. Норвежца не было видно, хотя с холма местность внизу хорошо просматривалась. С небо падали звезды прямо в тихую черную гладь озера. Она испытала огромное чувство облегчения пополам со страхом.
Страница
2 из 3
2 из 3
