Голосование

Подворотня оказалась довольно длинной и в конце её, вопреки ожиданию, было темнее, чем в начале.

Выскочив из подворотни обратную сторону дома, Валерий с ходу налетел на ржавое сооружение из арматуры (а, чорт… Раздался пригушённый звон. Валерий отшатнулся назад, пытаясь поскорее сообразить — что происходит и почему так неожиданно.

Объяснение вскоре было найдено. Красные буквы на картонке, примотанной к арматуре проволокой, призывали граждан быть осторожными на участке проведения ремонтных работ.

Клубы плотного пара, лениво покидавшие расщелину в земле, походившую на будущую могилу или бывший окоп, наглядно подтверждали ту степень опасности, о коей прохожие уведомлялись надписью.

'Ну кто же так делает! Вот чорт! Отрыли трубу — и бросили! Почему подачу-то не перекрыли? Задвижка у них прикипела? Или как за получкой ускакали — так и с концами?' — начал распаляться Валерий и тут же с облегчением увидел в нескольких шагах от себя угол бетонного забора, за которым бледнело приземистое здание детского сада (ну, наконец…

Ни в одном окне света не было (неужели закрыт? нет, ну а как же… а куда Саньку, ведь не на улицу же…

Присмотревшись, Валерий заметил слабый отсвет на снегу за дальним углом здания, как раз там, где должен быть вход.

Значит — успел всё же!

Валерий облегчённо выдохнул и, вяло посылая проклятия рабочим, перебрался по скользкому дощатому настилу на другую сторону раскопок и поспешил в последний на его пути двор.

Здесь, очевидно, случилось что-то и с электричеством. Дома впереди казались чудовищными надгробиями, заслонявшими звёзды, мерцавшие на чёрном, как битум, небе. Фонари походили на безработные виселицы. Освещалась улица только окнами оставшегося позади дома.

Глядя под ноги, чтобы не запнуться, Валерий старался не замедлять шаг.

Ему запоздало подумалось, что зря он ругал так рабочих: сделай они ту ограду похуже — и в яму с ней вместе упал бы тогда он… А пар там — как знать? — может и вовсе не из трубы шёл, а от лужи крутого кипятка, да ещё глубиной с человеческий рост… и тогда бы вот Санька уж точно его…

Мысли Валерия были оборваны сдавленным рычанием, раздавшимся почти возле самого уха. Валерий, вздрогнув, резко повернул вправо голову и увидел на вершине огромного сугроба ощерившуюся овчарку. Собака в упор смотрела на него налитыми кровью глазами. Напрягшись, как пружина, овчарка явно готовилась прыгнуть и вцепиться в горло.

Валерия словно ударили в живот поленом, в ушах зазвенело, а во рту появился странный привкус. Он даже не заметил, как прыгнул в сторону и понёсся что было сил дальше, в темноту двора.

Почему не обратно? Почему не в ближайший подъезд? Почему не на детскую горку? Не на дерево?

Почему?

Валерий не смог бы ответить…

Его сердце колотилось как никогда, сознание заполнила пустота, а тело перестало принадлежать ему.

Валерий, не помня как, проскочил двор. Повернув за угол, подлетел к узорной калитке детского сада. Дернул за ручку. Калитка резко распахнулась и лёд ушёл из под ног. Валерий рухнул, чуть не напоровшись на какую-то железку, торчавшую рядом из под снега. Валерий застонал и безуспешно попытался встать. Левую ногу словно штыком пронзала огненная боль. В лучшем случае — он вывихнул стопу. В худшем… Не важно, потом, не сейчас! Надо вставать, надо ползти! Надо! Надо!

Валерий дышал с трудом; вспышки в глазах вторили ударам его ошалевшего сердца. Едва не упав от боли в обморок, Валерий встал на четвереньки. Вокруг было тихо, погони за ним слышно не было (что за дурак! ну и какого же чорта бежать надо было… На всякий случай он всё же оглянулся. Позади, совсем рядом, столпилось около десятка псов.

Елена Алексеевна тащила за руку ревущего Саньку, немногословно объясняя: зачем, куда, почему и на сколько времени.

Калитка была немного приоткрыта. Воспитательница устало толкнула её. Та сразу во что-то упёрлась и дальше не двигалась.

Елена Сергеевна посмотрела в щель и едва слышно прошипела: 'Вот алкаш проклятый! Не мог в другом месте свалиться!'.

На обитой кожзаменителем двери детского сада белел приколотый несколькими булавками тетрадный листок. На нём Елена Алексеевна записала свой домашний адрес, там Саньку можно будет забрать, т. к. здесь больше ждать нельзя, уже поздно и батареи отключили, а у ней самой ребенок дома без присмотру.

Со стороны дома сначала послышалась возня, стук, а затем раздался жалобный скрип. Из тёмного подъезда вышла старуха с керосиновой лампой в одной руке и мешком в другой. В мешке что-то полязгивало. Оставив лампу на скамейке, старуха вразвалку заковыляла к соседнему дому. У мостика через траншею она остановилась, поставила на снег пакет и достала из него кастрюлю, пару мисок и газетный свёрток.

'Ночка! Ночка! Искорка! Уголёк! Сюда! Ганя, Фея!