Сестра

Я с трудом поднялась с кровати и унылым взглядом пробежала по мрачным остаткам вчерашней вечеринки, глубоко вздохнула и плюхнулась обратно в постель. Голова кружилась. Все мои внутренности словно перекручивали на мясорубке. Это же надо было так вчера напиться! Все, что осталось в памяти с прошлого вечера, одна бессмысленная фраза, сказанная моему бывшему мужу: «А die ad infinitum». Никак не могу понять ее значение. Чуть позже я вспомнила фрагмент той картины, которая стала у меня перед глазами, когда я произносила эти слова. Красный, даже какой-то кровавый фон, режущий глаза и вызывающий удушье. Черные круги, хаотично перемещающиеся в такт размеренной мелодики. Прямые линии, пронизывающие что-то бесформенное, которое пенится и изрыгает фонтан красных брызг, причем четко различимых на кровавом фоне. Большего мне вспомнить не удалось.

Звонок. Телефон или в дверь, — тщетно пыталась я угадать. Звук был идентичен во всех отношениях, и даже человек, обладающий тонким слухом, вряд ли смог бы отметить разницу. Поэтому я подняла телефонную трубку и первый вариант тут же отпал. Значит, в дверь.

Я с трудом оторвалась от дивана, словно вросла в него, и это было сущей правдой. Переваливаясь, точно маятник часов, побрела к двери.

— Кого там черт принес в такую рань?! — услышала я свой голос, в котором было не столько яда, сколько стона и плача жертвы вкусившей этот яд.

За дверью раздался мужской кашель и лихорадочное топтание.

— Перестаньте! — взорвалась я коброй. — Вы действуете мне на нервы.

Но ответ последовал еще более не выносимый. Видимо, человек, стоящий за дверью, дул на собственные ладони, согревая их таким незаурядным способом.

— Что вы делаете?! — извергла я молнию и чуть сама не обожглась. — Довольно. Из-за вас мне становиться жарко.

— Жарко? — наконец незнакомец подал сигнал. Это был тоненький, писклявый голосочек, как у евнуха. — Вот если бы мне было так жарко, как вам, я бы не стоял здесь и не топал ногами. Не кашлял и не чихал. Не дул на ладони вьюгой. Я отдал бы вам быстренько телеграмму и отправился отсюда ко всем чертям. Ясно? — заключил он, рождая безмолвную тишину кладбищенских окрестностей, когда даже луна молчит, усыпляя своим тусклым светом беспокойных мертвецов.

— Угомонились, наконец? — спросила я и открыла дверь, приглашая почтальона в квартиру. Он поприветствовал меня ужасной улыбкой, какая бывает у диких слонов, и ловко просочился в дверной проем, увлекая меня за собой. Я почувствовала, как его холодные руки обвили мою талию, а его ледяные губы припали к моим. Он внес с собою зиму. Мне стало жутко холодно. А он растирал меня спиртом и, широко разинув свой беззубый рот, приговаривал: «A die ad infinitum, малышка». Черт! Снова эти слова. Я открыла веки, но почтальона уже след простыл. Между прочим, я была обнажена и чувствовала себя возбужденно. Но это произошло так внезапно. Странно. К тому же еще и дверь заперта на внутренний засов. Галлюцинации? Но откуда? Я уже как три года завязала с наркотиками. Может, побочный эффект или там, скажем, какие-то последствия. Черт знает что.

Но вот я увидела на полу беленький листок бумаги. Я подняла его, развернула и прочла:

«Дорогая Эрл.

Я так больна и, наверно, уже не смогу ходить. Болезнь сильно меня подкосила. Врачи не могут поставить диагноз, но я уверена, что пришел мой час. Поэтому прошу, приезжай поскорее ко мне. Я хочу увидеть свою Эрл — перед смертью.

Твоя сестра Кэрл».

Господи, бедненькая моя сестричка! Я должна немедленно ехать. Я нужна ей, очень нужна. Ей без меня плохо и, может быть, она поправиться, если я навещу ее. Тот час стала собирать чемоданы и даже была рада тому, что избегла субботней уборки и мытья посуды, оставшейся после вчерашней гулянки.

Самолет в Таунас вылетал в 17.00, сейчас же было 16.00. И я уже находилась в самом центре шумного и просторного зала аэропорта. Люди мчались кто куда, создавая хаос и неистовое движение, впрочем, напоминающее чем-то мой последний сон.

Дыц. И я получила кулаком в лицо. Дыц. Локтем в плечо. Дыц. Коленом в живот. На меня посыпалась гряда ударов. Причем в разные места. Били, не смотря на то, что я женщина. Били сильно и беспощадно. Я упала на холодный мраморный пол и меня топтали твердыми каменными, и к тому же острыми, каблуками. Кровь, хлеставшая из ран, залила весь пол. Я вдруг оказалась над своим телом и сверху обозревала жуткую картину. Черные, снующие туда-сюда тени людей, мое бесформенное избитое тело, которое растворяется, пенится и превращается в красную жижу с темно-бардовыми каменными сгустками. И все залито кровью. Ослепительная вспышка — и я снова твердо стою на ногах, мое состояние в норме. Только чувство, очень напоминающее пробуждение от глубокого и тяжелого сна. Будто я умерла, и меня воскресили.

Перелет занял совсем немного времени. Я успела хорошенько вздремнуть, а проснувшись, выпить рюмочку жгучего грога.