Кукла (Ave, Formidabilis)

Тишина. Не люблю тишину.

— Тебя как зовут-то хоть?

Он поднимет на меня свой странный взгляд и улыбается:

— Зови Николаем.

Конечно же он знает, что это моё имя.

Ещё курим. Вдруг оживет чьей-то монотонной мольбой о помощи его рация: «Я Дуб-18, я восемнадцатый, приём, меня кто-нибудь слышит? Кто-нибудь!.».

Мальчик решительно тушит окурок и кидает его в банку:

— Мне пора.

— Ты куда?

— Почти туда, откуда тебя вытащил.

— Возьми меня с собой!

Качает головой: нельзя.

— А забирать меня оттуда можно было?

— Мне тебя так жалко стало…

Чуть не рычу — ненавижу жалость.

— Ты что-то не то сделал… Ты только тело забрал, а сам я там остался… Верни меня туда! — молю, как когда-то. — Зачем здесь жить сломанной кукле?

Про мать он знает, я уверен. Молчит, сопит, хмурится…

— Ради всего святого… Верни меня.

Он сердито дёргает плечом, отворачивается, уходит в кабину. Мотор рокочет, славно БТР стартует с места в карьер. По стеклу сплошным потоком — ливень, не видно ни зги.

… Гляжу на свой пустой рукав и остро понимаю, что сглупил. Как калеке оружие в руках удержать?

Мальчик закусывает губу и лезет в карман за ножиком. Вздыхает:

— Это можно поправить.

Ниже рукава футболки вспыхивает алым длинный порез, мальчишка шипит и торопливо заматывает руку своим шарфом.

— Иди, мне торопиться надо! — и правда, рация у него вновь оживает тем же монотонно-отчаянным голосом.

Визг тормозов.

… За время моего отсутствия здесь сильнее повалил снег. Подбираю свой автомат, неловко пользуясь левой рукой — отвык, и, пригибаясь, тороплюсь прочь.

Ave…

Через пару улиц отсюда солдатик, совсем мальчик с испуганными глазами, вцепился в свой автомат и истово молится.

Вытащу, приятель. Выведу. Я не кукла, я человек. Мы ещё повоюем…