Окай-озеро

И вот кора покрылась тонким налётом первого снега, а ты всё не шёл. Сидеть на деревьях стало холодно: сорвавшийся с цепи ветряной пёс хватал зубами ветки, грыз их, как кости.

Мне казалось, что твои мысли сквозят в лесу, прячутся среди пожелтевших остатков камыша. Мне казалось, что твои шаги замерли у меня за спиной. Уловки и миражи осени порой сводили с ума, и я готова была уже идти на поиски — куда-то туда, где в землю врезаны бесконечные полосы, а по ним иногда бежит огромный монстр, в нутро которого ты храбро запрыгиваешь, чтобы он отнёс домой. Но боялась разминуться с тобой и никуда не уходила.

Не знаю, как вы, люди, считаете время — для меня оно длилось и длилось, растягивалось смолой. Сначала лес укрыло снегом, а озеро превратилось в большое зеркало. Раньше всегда засыпала там, на дне, и не знала, что мир наверху бывает настолько красивым. Ровный, спокойный, он будто бы погрузился в дрёму. Потом наблюдала, как потоки тепла истончают пространство, снимая с него белизну слой за слоем. А потом явилась жара. Много-много солнца выплеснулось на землю, да. Ожили птицы, принялись мастерить гнёзда и зазывать в гости облака. Лес раскрылся навстречу небу, заблагоухал. Как в тот день, когда мы впервые встретились.

Я и не заметила, что к лету (ты так называл это чудесное время) моё тело стало невесомым, а ноги почему-то перестали касаться травы. Я ждала тебя, пока цвели озёрные лилии, пока могла различить своё отражение в воде.

Цепочка, которую берегла до последних мгновений, выпала из растворяющихся в воздухе пальцев.

Русалки рождаются, когда в них верят, и исчезают, когда становятся не нужны. На берегу Окай-озера или где-то ещё.