Гроза

Даже если расслышал, мои слова ничего не значат. Он не хотел, чтобы я шёл за ним, а я всё равно припёрся.

Силуэты, отливающие металлом, взбираются на холм. Их влечёт ярость небесного огня. Они жаждут смерти и искупления. Механические куклы, пожирающие электричество.

— То, что даровало вам жизнь, сегодня дарует смерть! — его голос отдаётся эхом под сводами неба.

Мир застывает в одном мгновении. Тишина, покой. Молниеотвод расплавился, опал грудой раскалённого железа. Скорчившаяся фигурка распрямилась и смотрит на нас с ужасом и болью. Этот не механический. Живой! Я оборачиваюсь и осматриваю усеянное молниями поле: домики и постройки, башенки и храмы. Город, погружённый в ночь. А вот этот домик знаком мне. И тот, что стоит напротив.

— Постой, — я отшвыриваю металлические тела. В застывшем времени они замирают, не долетая до земли.

— Ты постарел! — я хватаю его за бороду и притягиваю к себе так, чтобы видеть глаза, — Что задумал?

— Уничтожу всё сущее… — шепчет он. Это не ответ. Он даже не заметил меня. Разговаривает сам с собой. Неужели безумие? Неужели он сошёл с ума? И это сейчас, когда мы столько прошли!

Бью его по лицу. Бью в грудь. Тащу за ворот рубахи вниз, прочь с холма. Но он непреклонен. Сила и мощь. Разрушение и смерть. Вот, что всегда восхищало в нём. Он мудр и справедлив, но жесток и непреклонен.

Он отталкивает меня, и я скатываюсь вниз, падаю возле живого. Последняя молния срывается с неба и пронзает мир. Молниеотвод и живой, механические куклы и город — всё обращается в уголь. В сажу. В пепел.

Небо разверзлось и сорвалась вода, смывая пыль, боль, грязь, скорбь.

Он устремляется в дождь молча, без единого слова.

— Постой! — я с трудом поднимаюсь на ноги и окликаю его снова. Называю имена в надежде, что он помнит хотя бы одно из них.

Но он не оборачивается. И продолжает идти…