Возвращение

Молодой человек, видимо, сам недавно пришедший в себя, прошептал:

— Спасла…

Водитель маршрутки вдруг почувствовал, что ему очень тяжело и неудобно: он оказался прижат к рулю и дверце юной парой. Прислушался к телу: вроде цел. В глаза бросился покосившийся, но по-прежнему светившийся циферблат: двадцать два пятьдесят одна. Пошевелив плечом, он ощутил ответное движение, услышал всхлипы девчушки, успокоительное бормотание парня, и перевел дыхание:

— Живы…

— Ма-ам, ма-а-ам, — в два голоса хныкали мальчуганы, тормоша мать. Она застонала и попыталась подняться, оперевшись на руки. Руки, сломанные, не слушались. Но радость, что слышит голоса детей, отодвинула боль куда-то далеко-далеко-далеко…

Корейская студентка судорожно ощупывала себя и друга, а тот все шарил и шарил руками по сиденью, ища выпавший мобильник.

Дама в пашмине растирала виски и замысловато материлась.

Мужчина, который давно перестал понимать свою жену, пришел в себя от властного окрика, раздавшегося в глубине мозга:

— Эй, ты! Где твоя Нина?

— Где Нинка? Нинка, а ты где? — пробормотал он, ничего не соображая. Затем реальность хлестнула ему по глазам блеском фонаря, светившим прямо в салон. Сощурившись, он попытался осмотреться. Секунд пять тупо смотрел на свои заляпанные кровью руки и жену, уткнувшуюся лицом прямо ему в колени.

— Нина… Ниночка? — потормошил он её. Она не откликалась.

— Нина! — отчаянно закричал он, обхватил её за плечи и рванул к себе. Уложив жену на сгибе локтя и покачивая, словно ребенка, он, как впервые, вглядывался ей в лицо, пытаясь уловить в нём приметы жизни.

— Ниночка, открой глазки, Ниночка, — молил он, — ну пожалуйста, Нина, посмотри, Нина… Нина, прости меня, дурака… Прости, родная, прости ж ты меня ради бога, ну, пожалуйста…

Глаза женщины раскрылись, она посмотрела в потолок и медленно перевела взгляд на мужа. Узнала. Чуть улыбнулась спекшимися губами и хрипло произнесла:

— Пойдем домой.