Добавить в моё избранное
20 мин, 23 сек 5642
Затем дама засеменила по узкой улочке, терпеливо останавливаясь, когда толстая собака тормозила, чтобы понюхать невидимые на свежем снегу следы. Внезапно пес напрягся, утробно гавкнул и натянул поводок. Его хозяйка, не ожидавшая от питомца такой прыти, поскользнулась, но выправилась и позволила увлечь себя дальше по улице, к небольшому пустырю, образовавшемуся на месте снесенного в прошлом году дома.
Здесь пес снова гавкнул, полысевший от старости хвост встал торчком, вспомнив охотничий азарт. Собака рванулась вперед, и поводок выскользнул из разжавшихся пальцев. Дама застыла посреди тротуара, прижимая ко рту черные перчаточные пальцы. В нетронутом снегу пустыря рядом с одинокой не срубленной строителями рябиной раскинулся ангел. Лицо мальчика, отчего-то показавшееся ей смутно знакомым, было фарфорово-белым и выделялось на запорошенной земле только из-за рамки разметавшихся черных волос. Иней посверкивал в прядях, как седина. Раскинутые в стороны руки оставили следы, похожие на отпечаток крыльев, будто ребенок лег на спину, чтобы поиграть в «снежного ангела», да так и остался лежать, уставив в небо заледеневшие глаза. Тонкое не по сезону пальто было распахнуто на груди, и несколько сморщенных рябиновых ягод рдели на белоснежно-невинном теле, как смерзшиеся капли крови.
Толстая собака внимательно обнюхала их, уселась на широкий зад и, задрав к небу пятнистую морду, завыла. Дама взвизгнула, развернулась на каблуках и бросилась бежать туда, откуда пришла, придерживая сползающую на очки шляпку.
Снег на катке еще не успели расчистить. Мальчишки, прогуливавшие школу из-за контрольной по физике, разочарованно побрели по пешеходной улице, где магазины еще только открывались, и зевающие продавцы вытаскивали из дверей таблички с рождественскими скидками.
— Зря приперлись в такую рань, — зло пробормотал длинный в полосатом шарфе, пиная попавшуюся под ноги льдинку. — Мерзни тут теперь. Лучше бы наплел матери, что у меня горло болит.
— У моих этот номер не пройдет, — вздохнул его товарищ, натягивая на уши капюшон зеленого пуховика. — Мне тут же градусник вставят, и, если там меньше тридцати семи, батяня за ремень…
У ледяного ангела они остановились. Длинный вытащил из кармана тощую пачку сигарет, поделился с приятелем. Оба закурили.
— А урода-то подправили, — кивнул зеленый капюшон на крылатую фигуру.
Второй мальчишка нахмурился, рассматривая через табачный дым гордо расправленные плечи и красивые ледяные пальцы, сложенные в молитвенном жесте на груди:
— Вот уж не думал, они могут. Эти, как их, скульптора? Теперь глядишь, и до рождества дотянет сосулька-то.
— Не, — тлеющая сигарета сунулась под капюшон. — Вон, солнце снова выглянуло. Капец ему.
Длинный сплюнул в снег, и мальчишки пошли дальше по улице, обсуждая, что бы они хотели получить в подарок. Пробившиеся между туч холодные лучи коснулись щеки ангела, и на прозрачные глаза навернулись слезы. Свет блеснул в них, и на миг показалось, будто ледяные зрачки двинулись в орбитах, провожая зеленый пуховик. Мертвое солнце лизнуло белые губы, и на них мелькнула тень — бледная тень улыбки.
— Асперо. Я нареку тебя Асперо. Ты еще не знаешь этого, но мы встретимся. Обязательно встретимся.
Здесь пес снова гавкнул, полысевший от старости хвост встал торчком, вспомнив охотничий азарт. Собака рванулась вперед, и поводок выскользнул из разжавшихся пальцев. Дама застыла посреди тротуара, прижимая ко рту черные перчаточные пальцы. В нетронутом снегу пустыря рядом с одинокой не срубленной строителями рябиной раскинулся ангел. Лицо мальчика, отчего-то показавшееся ей смутно знакомым, было фарфорово-белым и выделялось на запорошенной земле только из-за рамки разметавшихся черных волос. Иней посверкивал в прядях, как седина. Раскинутые в стороны руки оставили следы, похожие на отпечаток крыльев, будто ребенок лег на спину, чтобы поиграть в «снежного ангела», да так и остался лежать, уставив в небо заледеневшие глаза. Тонкое не по сезону пальто было распахнуто на груди, и несколько сморщенных рябиновых ягод рдели на белоснежно-невинном теле, как смерзшиеся капли крови.
Толстая собака внимательно обнюхала их, уселась на широкий зад и, задрав к небу пятнистую морду, завыла. Дама взвизгнула, развернулась на каблуках и бросилась бежать туда, откуда пришла, придерживая сползающую на очки шляпку.
Снег на катке еще не успели расчистить. Мальчишки, прогуливавшие школу из-за контрольной по физике, разочарованно побрели по пешеходной улице, где магазины еще только открывались, и зевающие продавцы вытаскивали из дверей таблички с рождественскими скидками.
— Зря приперлись в такую рань, — зло пробормотал длинный в полосатом шарфе, пиная попавшуюся под ноги льдинку. — Мерзни тут теперь. Лучше бы наплел матери, что у меня горло болит.
— У моих этот номер не пройдет, — вздохнул его товарищ, натягивая на уши капюшон зеленого пуховика. — Мне тут же градусник вставят, и, если там меньше тридцати семи, батяня за ремень…
У ледяного ангела они остановились. Длинный вытащил из кармана тощую пачку сигарет, поделился с приятелем. Оба закурили.
— А урода-то подправили, — кивнул зеленый капюшон на крылатую фигуру.
Второй мальчишка нахмурился, рассматривая через табачный дым гордо расправленные плечи и красивые ледяные пальцы, сложенные в молитвенном жесте на груди:
— Вот уж не думал, они могут. Эти, как их, скульптора? Теперь глядишь, и до рождества дотянет сосулька-то.
— Не, — тлеющая сигарета сунулась под капюшон. — Вон, солнце снова выглянуло. Капец ему.
Длинный сплюнул в снег, и мальчишки пошли дальше по улице, обсуждая, что бы они хотели получить в подарок. Пробившиеся между туч холодные лучи коснулись щеки ангела, и на прозрачные глаза навернулись слезы. Свет блеснул в них, и на миг показалось, будто ледяные зрачки двинулись в орбитах, провожая зеленый пуховик. Мертвое солнце лизнуло белые губы, и на них мелькнула тень — бледная тень улыбки.
— Асперо. Я нареку тебя Асперо. Ты еще не знаешь этого, но мы встретимся. Обязательно встретимся.
Страница
6 из 6
6 из 6
