Носорог

Я шел, вдыхая давно забытые ароматы, и разум мой был прозрачен, как родниковая вода — и взвесь всяких мыслей и желаний опустилась на дно, исчезла, поглощенная этим бесконечным и бездонным покоем. Вот и сад, старый вишневый сад. Когда-то, в каком-то другом мире, здесь была усадьба некого неторопливо-вальяжного барина. Я так и представлял его себе — с пышными бакенбардами, в шелковом халате сидящего на веранде. Он, причмокивая, пил чай, медленно поднося ко рту изящную чашку поповского фарфора. А в другой руке был томик Тютчева или Фета… Он смотрел на свой вишневый сад и думал о вечном… Или делал вид, что думает о вечном, а на самом деле думал о карточных долгах и о вздорной актриске, стоившей ему покоя и состояния… Усадьбы давно уже нет. Она сгорела, кажется еще лет сто назад. Никто не помнит даже, как она выглядела… Сохранился лишь каменный фундамент, поросший высокой крапивой. Но я всегда представлял себе двухэтажный дом в стиле классицизм — с портиком и колоннами.

Возможно, что портик с колоннами существовал только в моем детском воображении, а барин был скучным и мелочным служакой, никогда не читал Тютчева, а в имении появлялся только для того, чтобы сделать распоряжения и проследить за сбором недоимок. Но вальяжный мечтатель с бакенбардами был мне намного ближе — а уж он-то точно должен был жить в доме с портиком.

Предаваясь подобным мыслям, я невольно замедлил шаг, а вскоре и вовсе остановился, прислушиваясь к таинственным шорохам сумеречного сада.