Не далее чем неделю назад, на военной базе, находящейся в крепких объятиях старушки Зоны, начали пропадать солдаты. Первым пропал рядовой Прохорец, солдат-срочник…
Добавить в моё избранное
21 мин, 31 сек 18853
Неваляшка был человеком не разговорчивым, а поэтому всегда просился уходить вперед. Вот и в сегодняшней перепалке он не участвовал.
— Ну что там Скуби Ду? Есть привидения? — спросил Ягодка.
— Иди ты нахрен… — ответил ему Неваляшка. Он спустился с холма и присел у костра. — Ничего не чувствую. Может правы ребята, командир? Может нету тут ничего…
Лейтенант молчал. Его и самого обуревали сомнения. Две недели на одном месте. Ни мутантов, ни бандитов, ни аномалий. Тишина. И только мертвые с косами стоят.
— Ладно. Если сегодня ночью ничего не случится, завтра свяжемся с начальством и запросим отправки на базу, — хмуро сказал Макаренко. Взглянул на небо. — Вечереет. Пора на боковую. Ягодка твое дежурство первое. Гляди в оба. Через 3 часа разбудишь меня.
Ягодка недовольно заворчал. Его не прельщало 3 часовое напряжение глаз в попытке найти что-то в темноте. Но приказ есть приказ. Он подхватил свой автомат и уселся у треноги с пулеметом. Остальные улеглись спать.
Сумерки наступили быстро. Солнце уступило место полной луне. Ничего особо интересного не происходило, и Ягодка развлекался тем, что перекатывал патрон между пальцами. По сторонам он особо не глядел. Что, дескать, может произойти в этой тиши? Две недели было тихо и сейчас будет. Зря он так думал. По земле со всех сторон подступал тягучий белый туман. Он медленно обволакивал пространство, закрывая белой пеленой весь простор. Совсем скоро и луна скрылась с неба. Все было окутано маревом. Ягодка все маялся дурью, как вдруг он услышал… Голос. Голос своей матери.
— Алееееешкаааааааа… — послышалось, будто сквозь вату.
Ягодка вскочил.
— Мам? — крикнул он.
— Алеееееешкааааааа… — повторился крик.
«Что за херня? Что за туман? Почему я слышу голос своей матери?» — думал Ягодка, крутясь волчком, готовый поразить нечто из тумана. Но ничего не появлялось. Голос замолк. Холодный пот побежал по спине солдата. «Надо будить всех… Где они только эти все… Нихрена не видно!» — Ягодка шел через туман. Внезапно он обо что-то споткнулся и упал. Подполз к помехе. Это был Кепчук. Он крепко спал. Даже неожиданное падение на него товарища его не разбудило. Ягодка начинает в панике трясти спящего солдата: «Вставай! Вставай твою мать! Кетчуп!». Безрезультатно. В паникующий мозг входит мысль. Они все спят возле костра. Если проползти чуть дальше, то можно наткнуться на Игната. Уж на него этот туман не подействовал точно. И Ягодка ползет сквозь белое марево, оставляя позади, впавшего в глубокий сон Кепчука. Он ползет и ползет, вот только никто из товарищей ему не попадается. Он встает на нетвердых ногах и разворачивается, чтобы побежать обратно, как вдруг видит на своем пути дерево. То самое, которое они так долго охраняли. В центре массивного ствола он увидел… Дверь. Обыкновенную деревянную дверь. «Дверь… В дереве… Чертовщина»… — думает Ягодка. Но ноги почему-то несут его ближе к диковинке. У него создается стойкое ощущение бредовости всего происходящего. Подойдя ближе, он видит, что эта дверь один в один копия двери, стоявшей у него дома. Точнее это была дверь в его комнату. Он вновь слышит голос матери. И он уже не в силах сопротивляться. Он подходит к двери, кладет руку на ручку. Она такая теплая. От нее веет домом. Он открывает дверь. Его лицо заливает сияние. Ягодка широко улыбается и делает шаг внутрь. Дверь закрывается за его спиной. В отряде стало на одного бойца меньше.
На следующее утро первым глаза открыл Кепчук. Жутко болела голова, но еще более жутко болела поясница. Будто ее молотком ударили. Кое-как приподнявшись, он оглядывает все кругом. Игнат, командир, Кублык спят сном младенца. Но он сам не помнит, чтобы кто-то будил его на дежурство. Он смотрит на позицию у пулемета. Она пуста. Ягодки нет. «Может облегчиться пошел?» — думает Кепчук и оглядывает пространство холма. Трава зеленая, настолько зеленая, будто сверху на нее вылили пару галлонов краски. Инфернально зеленая. Солнце жаром лепит по затылку. Взгляд солдата доходит до дерева и замирает. В громадном раскидистом дереве, выросшем в виде буквы V, стоит дверь. Прямо посередине ствола. Кепчук протягивает руку ко рту, сдерживая испуганный возглас. «Выходит не врали… Выходит и правда тут аномалия»… — проносится в его голове. Не время медлить! Он разворачивается и кидается к командиру.
— Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! — он трясет Макаренко за грудки. Тот едва слышно ворчит. — Да вставайте же!
Он отвешивает командиру затрещину. Как ни странно метод срабатывает. Макаренко начинает медленно приходить в себя.
— Ты что охренел совсем Кетчуп? — говорит он, вяло ворочая языком.
— Да просыпайтесь же! Я вас уже десять минут бужу. Началось!
— Что началось?
— Чертовщина!
Макаренко трет слипающиеся глаза. «Странно, — думает он. — Будто седативами накачали!». Он приподнимается на локтях.
— Ну что там Скуби Ду? Есть привидения? — спросил Ягодка.
— Иди ты нахрен… — ответил ему Неваляшка. Он спустился с холма и присел у костра. — Ничего не чувствую. Может правы ребята, командир? Может нету тут ничего…
Лейтенант молчал. Его и самого обуревали сомнения. Две недели на одном месте. Ни мутантов, ни бандитов, ни аномалий. Тишина. И только мертвые с косами стоят.
— Ладно. Если сегодня ночью ничего не случится, завтра свяжемся с начальством и запросим отправки на базу, — хмуро сказал Макаренко. Взглянул на небо. — Вечереет. Пора на боковую. Ягодка твое дежурство первое. Гляди в оба. Через 3 часа разбудишь меня.
Ягодка недовольно заворчал. Его не прельщало 3 часовое напряжение глаз в попытке найти что-то в темноте. Но приказ есть приказ. Он подхватил свой автомат и уселся у треноги с пулеметом. Остальные улеглись спать.
Сумерки наступили быстро. Солнце уступило место полной луне. Ничего особо интересного не происходило, и Ягодка развлекался тем, что перекатывал патрон между пальцами. По сторонам он особо не глядел. Что, дескать, может произойти в этой тиши? Две недели было тихо и сейчас будет. Зря он так думал. По земле со всех сторон подступал тягучий белый туман. Он медленно обволакивал пространство, закрывая белой пеленой весь простор. Совсем скоро и луна скрылась с неба. Все было окутано маревом. Ягодка все маялся дурью, как вдруг он услышал… Голос. Голос своей матери.
— Алееееешкаааааааа… — послышалось, будто сквозь вату.
Ягодка вскочил.
— Мам? — крикнул он.
— Алеееееешкааааааа… — повторился крик.
«Что за херня? Что за туман? Почему я слышу голос своей матери?» — думал Ягодка, крутясь волчком, готовый поразить нечто из тумана. Но ничего не появлялось. Голос замолк. Холодный пот побежал по спине солдата. «Надо будить всех… Где они только эти все… Нихрена не видно!» — Ягодка шел через туман. Внезапно он обо что-то споткнулся и упал. Подполз к помехе. Это был Кепчук. Он крепко спал. Даже неожиданное падение на него товарища его не разбудило. Ягодка начинает в панике трясти спящего солдата: «Вставай! Вставай твою мать! Кетчуп!». Безрезультатно. В паникующий мозг входит мысль. Они все спят возле костра. Если проползти чуть дальше, то можно наткнуться на Игната. Уж на него этот туман не подействовал точно. И Ягодка ползет сквозь белое марево, оставляя позади, впавшего в глубокий сон Кепчука. Он ползет и ползет, вот только никто из товарищей ему не попадается. Он встает на нетвердых ногах и разворачивается, чтобы побежать обратно, как вдруг видит на своем пути дерево. То самое, которое они так долго охраняли. В центре массивного ствола он увидел… Дверь. Обыкновенную деревянную дверь. «Дверь… В дереве… Чертовщина»… — думает Ягодка. Но ноги почему-то несут его ближе к диковинке. У него создается стойкое ощущение бредовости всего происходящего. Подойдя ближе, он видит, что эта дверь один в один копия двери, стоявшей у него дома. Точнее это была дверь в его комнату. Он вновь слышит голос матери. И он уже не в силах сопротивляться. Он подходит к двери, кладет руку на ручку. Она такая теплая. От нее веет домом. Он открывает дверь. Его лицо заливает сияние. Ягодка широко улыбается и делает шаг внутрь. Дверь закрывается за его спиной. В отряде стало на одного бойца меньше.
На следующее утро первым глаза открыл Кепчук. Жутко болела голова, но еще более жутко болела поясница. Будто ее молотком ударили. Кое-как приподнявшись, он оглядывает все кругом. Игнат, командир, Кублык спят сном младенца. Но он сам не помнит, чтобы кто-то будил его на дежурство. Он смотрит на позицию у пулемета. Она пуста. Ягодки нет. «Может облегчиться пошел?» — думает Кепчук и оглядывает пространство холма. Трава зеленая, настолько зеленая, будто сверху на нее вылили пару галлонов краски. Инфернально зеленая. Солнце жаром лепит по затылку. Взгляд солдата доходит до дерева и замирает. В громадном раскидистом дереве, выросшем в виде буквы V, стоит дверь. Прямо посередине ствола. Кепчук протягивает руку ко рту, сдерживая испуганный возглас. «Выходит не врали… Выходит и правда тут аномалия»… — проносится в его голове. Не время медлить! Он разворачивается и кидается к командиру.
— Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! — он трясет Макаренко за грудки. Тот едва слышно ворчит. — Да вставайте же!
Он отвешивает командиру затрещину. Как ни странно метод срабатывает. Макаренко начинает медленно приходить в себя.
— Ты что охренел совсем Кетчуп? — говорит он, вяло ворочая языком.
— Да просыпайтесь же! Я вас уже десять минут бужу. Началось!
— Что началось?
— Чертовщина!
Макаренко трет слипающиеся глаза. «Странно, — думает он. — Будто седативами накачали!». Он приподнимается на локтях.
