Добавить в моё избранное
6 мин, 4 сек 5763
Ничего не понимая, Санек снова скрылся в темноте…
Он не помнил, сколько пролез и какие песни распевал при этом, отгоняя страх и делая паузу после каждой строчки куплета в надежде на то, что услышит хоть какой-то отзыв, будь то стон или хрип. Он окончательно потерялся во времени и пространстве: если на первой развилке он сначала воткнул в боковую стенку метку-направление, а затем стал осматривать оба лаза, выискивая возможные следы проползшего здесь человека, то вторую развилку миновал наугад. Страховочная веревка змеей струилась за ним следом.
Временами ему слышался чей-то ехидный смех, и тогда он, в который уже раз вздрогнув от неожиданности, медленно поднимал голову, зная о том, что сейчас на мгновение в том месте, где свет сходится с темнотой, возникнет бородатое лицо, усмехающееся и дразнящее. Галлюцинировал он или нет — было непонятно, но ему почему-то казалось, что стоит только добраться до этой глумливой рожи, как все сразу закончится. Он полз дальше, лишь по тяжести в голове иногда определяя, куда, собственно, движется: вниз или вверх. Последние — минуты, часы, кто знает? — он полз больше вниз — в глубину.
Смех, смех, смех…
— Да чтоб ты сдох! — орал он в эту рожу, досадливо морщась от того, что в узком лазе нет возможности как следует размахнуться и запустить в эту улыбку камнем потяжелее. Внезапно его локти, не найдя опоры, ухнули вниз, и сам он, тщетно пытаясь за что-нибудь зацепиться, заскользил по почти вертикальному желобу-лазу куда-то в глубину. Резкий рывок, от которого на миг потемнело в глазах, остановил его падение: даже обрезанная, страховочная веревка все-таки сделала свое дело — зацепившись меж камней, она спасла хозяина.
Придя в себя, он сразу оценил всю нелепостью положения, в котором оказался: по плечи он все еще пребывал в лазе, а голова торчала над центром воронкообразного «зала», сужавшегося к черной дыре в своем основании. Над дырой, кутаясь в завитках зловонного дыма, витало все то же улыбающееся бородатое лицо. «Вот и все!» — безнадежно решил он, вглядываясь в бестелесный лик. И тут произошло то, о чем он с содроганием будет вспоминать всю последующую жизнь: из дыры в основании снопом посыпались искры, воздух наполнился смрадом серы, и лицо, вдруг исказившись в жутких гримасах, исчезло в глубинах земли. В беспамятстве он юркнул обратно в лаз и, карабкаясь по веревке, что было сил рванул обратно. Он полз, не замечая ничего вокруг, пока луч фонаря, а за ним и взгляд не замерли на знакомом блестящем предмете — часах Ивана. Мельком отметив время, — половина первого, — он поспешил дальше, когда внезапное озарение одновременно ужаснуло и рассмешило его.
— Ага! — во весь голос закричал он. — Значит и на тебя, рожа, есть силы помогущественнее: истекло твое время до полуночи — жарься теперь в аду!
… Восходящее солнце первыми розовыми лучами осветило согнутую фигуру спящего возле входа в лаз человека. Даже во сне Санек ногами отталкивался от земли, перебирал руками по воздуху и шептал бессвязные фразы — он все еще был внутри утеса…
Ивана же так и не нашли.
Он не помнил, сколько пролез и какие песни распевал при этом, отгоняя страх и делая паузу после каждой строчки куплета в надежде на то, что услышит хоть какой-то отзыв, будь то стон или хрип. Он окончательно потерялся во времени и пространстве: если на первой развилке он сначала воткнул в боковую стенку метку-направление, а затем стал осматривать оба лаза, выискивая возможные следы проползшего здесь человека, то вторую развилку миновал наугад. Страховочная веревка змеей струилась за ним следом.
Временами ему слышался чей-то ехидный смех, и тогда он, в который уже раз вздрогнув от неожиданности, медленно поднимал голову, зная о том, что сейчас на мгновение в том месте, где свет сходится с темнотой, возникнет бородатое лицо, усмехающееся и дразнящее. Галлюцинировал он или нет — было непонятно, но ему почему-то казалось, что стоит только добраться до этой глумливой рожи, как все сразу закончится. Он полз дальше, лишь по тяжести в голове иногда определяя, куда, собственно, движется: вниз или вверх. Последние — минуты, часы, кто знает? — он полз больше вниз — в глубину.
Смех, смех, смех…
— Да чтоб ты сдох! — орал он в эту рожу, досадливо морщась от того, что в узком лазе нет возможности как следует размахнуться и запустить в эту улыбку камнем потяжелее. Внезапно его локти, не найдя опоры, ухнули вниз, и сам он, тщетно пытаясь за что-нибудь зацепиться, заскользил по почти вертикальному желобу-лазу куда-то в глубину. Резкий рывок, от которого на миг потемнело в глазах, остановил его падение: даже обрезанная, страховочная веревка все-таки сделала свое дело — зацепившись меж камней, она спасла хозяина.
Придя в себя, он сразу оценил всю нелепостью положения, в котором оказался: по плечи он все еще пребывал в лазе, а голова торчала над центром воронкообразного «зала», сужавшегося к черной дыре в своем основании. Над дырой, кутаясь в завитках зловонного дыма, витало все то же улыбающееся бородатое лицо. «Вот и все!» — безнадежно решил он, вглядываясь в бестелесный лик. И тут произошло то, о чем он с содроганием будет вспоминать всю последующую жизнь: из дыры в основании снопом посыпались искры, воздух наполнился смрадом серы, и лицо, вдруг исказившись в жутких гримасах, исчезло в глубинах земли. В беспамятстве он юркнул обратно в лаз и, карабкаясь по веревке, что было сил рванул обратно. Он полз, не замечая ничего вокруг, пока луч фонаря, а за ним и взгляд не замерли на знакомом блестящем предмете — часах Ивана. Мельком отметив время, — половина первого, — он поспешил дальше, когда внезапное озарение одновременно ужаснуло и рассмешило его.
— Ага! — во весь голос закричал он. — Значит и на тебя, рожа, есть силы помогущественнее: истекло твое время до полуночи — жарься теперь в аду!
… Восходящее солнце первыми розовыми лучами осветило согнутую фигуру спящего возле входа в лаз человека. Даже во сне Санек ногами отталкивался от земли, перебирал руками по воздуху и шептал бессвязные фразы — он все еще был внутри утеса…
Ивана же так и не нашли.
Страница
2 из 2
2 из 2
