Два дня назад эту книгу запросто можно было найти в любом доме. В любом большом, среднем, маленьком или даже очень маленьком городке вам без труда бы удалось отыскать сколько угодно экземпляров. Конечно, ближе к центру это были переплетенные в тисненую кожу фолианты, в провинции же она представляла собой скорее кое-как сшитые листы довольно серой бумаги, но все же книга оставалась книгой, до последней запятой одной и той же повсюду.
Добавить в моё избранное
5 мин, 42 сек 6433
Два или около того дня назад вам даже не пришлось бы искать ее — она была везде. В любом роскошном магазине или скромной лавке в левом верхнем углу любого прилавка вы обязательно увидели бы ее — она сразу бросалась в глаза. «Здравствуйте, — говорил вам продавец, — не изволите ли, вот, книжица? « — и его губы растягивались в профессиональной улыбке подобно двум валикам печеночного паштета на бутерброде. И любой мальчишка-разносчик держал на своем лотке парочку экземпляров этой книги.
Книга была предметом разговора всех бродяг, нищих, уличных торговок, грузчиков, равно как и почтенных граждан. Легко можно было увидеть в городском саду, как один господин спешил навстречу другому, начиная кланяться и загадочно улыбаться за дюжину шагов, и спрашивал своего визави:
— А не подскажите ли, почтеннейший, сколько в ней страниц?
— В ней ровно четыреста девяносто две страницы, считая титульный лист, — довольно отвечал второй господин, и они, раскланявшись, раcходились по домам, где первому румяная полная жена подавала вегетарианский борщ, а второму две смуглые рослые служанки — похлебку из перепелов с кнелями и дымящееся жаркое. И книга неизменно служила обоим подставкой под горячее, все четыреста девяноста две страницы, считая титульный лист.
Однако самыми признанными знатоками книги были вагоновожатые в трамваях. Они важно восседали на своих местах, возвышаясь над толпой пассажиров, и непременно держали на коленях книгу. На остановках вагоновожатые принимались листать книгу взад и вперед, выискивая еще не до конца понятые ими истины. Вагоновожатые знали ее практически наизусть, да еще могли много чего рассказать в добавление из своей богатой на разные поучительные эпизоды вагоновожатской жизни. Руки вагоновожатых были вечно в каком-то масле или мазуте, в какой-то жирной пыли, поэтому на страницах и на корешке книги оставались пятна. Любой, кто видел такие пятна, знал, что это книга вагоновожатого.
И любой мальчишка еще каких-нибудь два дня назад совсем не боялся заниматься всякими шалостями. Он спокойно садился на скамейку в городском саду и разворачивал книгу, а любой почтенный господин, проходя мимо, умилялся, и даже норовил провести рукой по русым кудряшкам старательного мальчика. А мальчишка тем временем занимался самыми что ни на есть шалостями — он во главе армии таких же, как он, мальчишек бросался из-за кустов шиповника прямо на вражеский форпост; он кричал: «Не надо гранатой, там вон сколько ящиков, не надо гранатой, мы ножиком, ножиком его зарежем!» — и две дюжины самых красивых девушек с красными лентами в волосах доставались победителю.
В любом ресторане, равно как и в любом самом мелком кабачке, где воздух вечно сизый от дыма и кухонного чада, где, кроме бродяг и студентов, вы вовсе не найдете людей, зато в изобилии напитков, два дня назад вы могли бы получить эту книгу совершенно бесплатно, и вам не пришлось бы даже обращаться к хозяйке. Вы просто нашли бы ее под ножкой качающегося столика, или подпирающей створку открытого окна, или во множестве других подобных мест.
Не говоря уже о больших дорогих гостиницах.
В больших дорогих гостиницах двумя днями раньше эта книга лежала в каждом номере у изголовья кровати на специальном маленьком столике под орех.
И только в 434 номере гостиницы, где недавно делали ремонт, книги не оказалось.
Там неделю назад скончался один крупный промышленник, приехавший по делам из пригорода. После пышного банкета по случаю заключения какой-то сделки он поднялся в номер, где его охватила страшная сонливость. Не успел, однако, Господин Промышленник добраться до кровати, как сонливость прошла, а взамен он почувствовал тошноту и легкое покалывание в груди, и через несколько минут, после непродолжительной агонии, скончался, измяв простыни и разбив массивную хрустальную пепельницу. Наутро горничная нашла тело, и его тут же переправили вдове, а в номер пришли плотники и маляры и сделали там ремонт.
Вся обстановка, включая ореховый столик и саму книгу, была пожертвована детскому приюту при церкви Святого Мозеса.
Ровно пять дней спустя после случившейся трагедии портье, который нес в отремонтированный номер новый экземпляр книги, встретил на лестнице горничную, и та начала выспрашивать его о подробностях смерти Господина Промышленника. По словам портье, доктор сказал, что господин скончался «от краба».
— Никогда нельзя доверять этим королевским крабам, — судачили потом горничные.
И действительно, в крабах иногда поселялась маленькая красная водоросль, клетки которой вырабатывали смертельный яд.
— И нельзя заранее знать, съедобен краб или нет, — вздыхала горничная. — Только очень смелые люди, просто безумцы, могут есть мясо королевского краба.
Хотя поговаривали, что это все не более чем красивая легенда, которой умело пользовались наследники и разные проходимцы.
Книга была предметом разговора всех бродяг, нищих, уличных торговок, грузчиков, равно как и почтенных граждан. Легко можно было увидеть в городском саду, как один господин спешил навстречу другому, начиная кланяться и загадочно улыбаться за дюжину шагов, и спрашивал своего визави:
— А не подскажите ли, почтеннейший, сколько в ней страниц?
— В ней ровно четыреста девяносто две страницы, считая титульный лист, — довольно отвечал второй господин, и они, раскланявшись, раcходились по домам, где первому румяная полная жена подавала вегетарианский борщ, а второму две смуглые рослые служанки — похлебку из перепелов с кнелями и дымящееся жаркое. И книга неизменно служила обоим подставкой под горячее, все четыреста девяноста две страницы, считая титульный лист.
Однако самыми признанными знатоками книги были вагоновожатые в трамваях. Они важно восседали на своих местах, возвышаясь над толпой пассажиров, и непременно держали на коленях книгу. На остановках вагоновожатые принимались листать книгу взад и вперед, выискивая еще не до конца понятые ими истины. Вагоновожатые знали ее практически наизусть, да еще могли много чего рассказать в добавление из своей богатой на разные поучительные эпизоды вагоновожатской жизни. Руки вагоновожатых были вечно в каком-то масле или мазуте, в какой-то жирной пыли, поэтому на страницах и на корешке книги оставались пятна. Любой, кто видел такие пятна, знал, что это книга вагоновожатого.
И любой мальчишка еще каких-нибудь два дня назад совсем не боялся заниматься всякими шалостями. Он спокойно садился на скамейку в городском саду и разворачивал книгу, а любой почтенный господин, проходя мимо, умилялся, и даже норовил провести рукой по русым кудряшкам старательного мальчика. А мальчишка тем временем занимался самыми что ни на есть шалостями — он во главе армии таких же, как он, мальчишек бросался из-за кустов шиповника прямо на вражеский форпост; он кричал: «Не надо гранатой, там вон сколько ящиков, не надо гранатой, мы ножиком, ножиком его зарежем!» — и две дюжины самых красивых девушек с красными лентами в волосах доставались победителю.
В любом ресторане, равно как и в любом самом мелком кабачке, где воздух вечно сизый от дыма и кухонного чада, где, кроме бродяг и студентов, вы вовсе не найдете людей, зато в изобилии напитков, два дня назад вы могли бы получить эту книгу совершенно бесплатно, и вам не пришлось бы даже обращаться к хозяйке. Вы просто нашли бы ее под ножкой качающегося столика, или подпирающей створку открытого окна, или во множестве других подобных мест.
Не говоря уже о больших дорогих гостиницах.
В больших дорогих гостиницах двумя днями раньше эта книга лежала в каждом номере у изголовья кровати на специальном маленьком столике под орех.
И только в 434 номере гостиницы, где недавно делали ремонт, книги не оказалось.
Там неделю назад скончался один крупный промышленник, приехавший по делам из пригорода. После пышного банкета по случаю заключения какой-то сделки он поднялся в номер, где его охватила страшная сонливость. Не успел, однако, Господин Промышленник добраться до кровати, как сонливость прошла, а взамен он почувствовал тошноту и легкое покалывание в груди, и через несколько минут, после непродолжительной агонии, скончался, измяв простыни и разбив массивную хрустальную пепельницу. Наутро горничная нашла тело, и его тут же переправили вдове, а в номер пришли плотники и маляры и сделали там ремонт.
Вся обстановка, включая ореховый столик и саму книгу, была пожертвована детскому приюту при церкви Святого Мозеса.
Ровно пять дней спустя после случившейся трагедии портье, который нес в отремонтированный номер новый экземпляр книги, встретил на лестнице горничную, и та начала выспрашивать его о подробностях смерти Господина Промышленника. По словам портье, доктор сказал, что господин скончался «от краба».
— Никогда нельзя доверять этим королевским крабам, — судачили потом горничные.
И действительно, в крабах иногда поселялась маленькая красная водоросль, клетки которой вырабатывали смертельный яд.
— И нельзя заранее знать, съедобен краб или нет, — вздыхала горничная. — Только очень смелые люди, просто безумцы, могут есть мясо королевского краба.
Хотя поговаривали, что это все не более чем красивая легенда, которой умело пользовались наследники и разные проходимцы.
Страница
1 из 2
1 из 2
