Драконов-полукровок не бывает. Райо произнес это едва ли не раньше, чем выучился говорить; собственно, это и были его первые слова — а вовсе не «мама» и «дай», как у прочих. Он не проронил ни звука лет до пяти, и соседи решили, что мальчик от рождения нем, а дар понимать зверей и птиц ему дан в утешение…
Добавить в моё избранное
5 мин, 58 сек 11707
Небеса ведь добры к увечным? Все привыкли к тому, что у малыша редкое чутье на ложь, что он знает, когда сменится погода и когда мать вернется с покоса, что он всегда услышит и верно сделает все, о чем ни попросишь — а что не ответит, так то разве беда? И потому его слова о драконах были как гром с ясного неба: никто и не думал вникать, что именно сказал ребенок — все удивились, что он вдруг заговорил.
А небо в тот день и вправду было ясным. Оно оставалось ясным, даже когда налетела гроза — гроза без туч, молний и стучащих по крышам капель. Над деревней лишь основательно громыхнуло — но стоящий на пороге Райо был мокрым до нитки и до ужаса серьезным. Голос с непривычки дрожал, но свою первую фразу он произнес так убежденно, как будто ему открылась конечная истина. Как будто он думал одну эту мысль с момента своего первого шевеления в утробе — и вот, наконец, додумал.
Дед с бабкой ахнули и бросились обнимать внука. А мать украдкой заплакала.
Драконов-полукровок не бывает.
Наставник старался говорить как можно мягче — дети ранимы, особенно когда дело касается сказок — но выдержка его подвела. Ли Анэри не жаловался на отсутствие воображения и потому живо представил, каково это: провести ночь с драконом, а потом выносить и вырастить чудовище, плод извращенной страсти или принуждения. Примерил на себя, чего стоит заглядывать в глаза ребенка, которому чуждо все человеческое, и, засыпая, гадать — проснешься ли назавтра живым…
От мыслей его затошнило. Полуэльф — еще ладно, даже ожидаемо, полуорка тоже можно принять — но полудракон? Извечный людской враг, совершеннейшая мерзость и дикость!
Видимо, часть эмоций отразилась на лице и в голосе, потому что нескладный подросток, задавший вопрос — как там его? а, Райо! — тут же выбежал из комнаты, размазывая брызнувшие из глаз слезы.
«Выплачется — забудет», — мудро рассудил Ли Анэри и продолжил урок.
Райо и впрямь забыл. Сразу, как только увидел, чем забавляются прогульщики Нут и Нао. Близнецы подкараулили кошку с котятами, загнали в угол и теперь развлекались тем, что прицельно метали камни. Два комочка пуха уже не шевелились, еще четверо с писком жались к взъерошенной матери. Кошка рычала, не переставая: будь она одна, она бы исцарапала врагов и убежала, но как быть с котятами? Она не могла выбрать и унести одного, обрекая остальных на смерть, и не могла закрыть собой весь выводок.
Кошачий крик походил на человеческий плач. Кровь из разорванного уха, из раны в боку алела на шерсти россыпью гранатовых бусин. Светило солнце. Дети счастливо смеялись.
Райо не помнил, как ударил Нао — всерьез, от души, с желанием не образумить, а убить. Не помнил, как мальчик упал на траву, скорчившись и держась за живот. Не помнил ошарашенного взгляда его брата. Зато отлично помнил горячую упругость кошачьих тел, запах ткнувшейся в лицо земли — и боль от рассекшего бровь камня.
… Он так никому и не сказал, что после драки его кожа утратила чувствительность. Ожог, затрещина, материнская ласка — все это теперь ощущалось одинаково. Как касание ночного ветра, гуляющего среди промороженных скал.
Драконов-полукровок не бывает.
Он это даже не выкрикнул — выплюнул. В желтовато-зеленых глазах пенилось бешенство. Лютт сглотнул: на миг ему показалось, что приятель сейчас кинется на него — и разорвет голыми руками.
— Ну-ну. Остынь, — выдохнул он, с опаской глядя в искаженное гневом лицо. — Не бывает, так не бывает. Может, еще подеремся из-за глупой сказки?
— Ладно. Уговорил.
И слабая, чуть смущенная улыбка, растопившая ледяной ком внутри.
А ведь его честно предупреждали, что парень слегка не в себе. Хотя… где в этой глуши сыскать проводника, от которого можно не ожидать ножа в бок на первой же ночевке? Райо и предательство казались чем-то настолько далеким друг от друга, что и представить было смешно. А уж как он отыскивал заросшие тропы и договаривался с хищниками… расскажи кому — не поверят! Хотя рассказывать Лютт и не думал: он не хотел проводнику неприятностей. Хватит с него и того, что сваливается само — волей Неба да, быть может, в силу исключительной «везучести».
Лютт уже, в общем, и сам привык к неожиданностям. Две седмицы наедине с Райо подарили ему бешеного волка, оползень, уснувшую в сапоге змею и град величиной с серебрушку — даже синяки еще не сошли. Так что когда они остановились на ночлег в крохотном лесном поселении, он уже не волновался, а меланхолично прикидывал, чего они еще не пробовали. Пожар или наводнение? Наводнение или пожар?
Огонь и вода пришли рука об руку. Молния подпалила хижину по соседству, запоздавший ливень остудил уголья, превратив их в грязно-серую кашу. Райо, кинувшийся спасать запертых дома малолеток, был покрыт пятнами копоти, и такой же темный узор таял на запрокинутом к небу лице старшей из девочек.
«Да брось ее.
А небо в тот день и вправду было ясным. Оно оставалось ясным, даже когда налетела гроза — гроза без туч, молний и стучащих по крышам капель. Над деревней лишь основательно громыхнуло — но стоящий на пороге Райо был мокрым до нитки и до ужаса серьезным. Голос с непривычки дрожал, но свою первую фразу он произнес так убежденно, как будто ему открылась конечная истина. Как будто он думал одну эту мысль с момента своего первого шевеления в утробе — и вот, наконец, додумал.
Дед с бабкой ахнули и бросились обнимать внука. А мать украдкой заплакала.
Драконов-полукровок не бывает.
Наставник старался говорить как можно мягче — дети ранимы, особенно когда дело касается сказок — но выдержка его подвела. Ли Анэри не жаловался на отсутствие воображения и потому живо представил, каково это: провести ночь с драконом, а потом выносить и вырастить чудовище, плод извращенной страсти или принуждения. Примерил на себя, чего стоит заглядывать в глаза ребенка, которому чуждо все человеческое, и, засыпая, гадать — проснешься ли назавтра живым…
От мыслей его затошнило. Полуэльф — еще ладно, даже ожидаемо, полуорка тоже можно принять — но полудракон? Извечный людской враг, совершеннейшая мерзость и дикость!
Видимо, часть эмоций отразилась на лице и в голосе, потому что нескладный подросток, задавший вопрос — как там его? а, Райо! — тут же выбежал из комнаты, размазывая брызнувшие из глаз слезы.
«Выплачется — забудет», — мудро рассудил Ли Анэри и продолжил урок.
Райо и впрямь забыл. Сразу, как только увидел, чем забавляются прогульщики Нут и Нао. Близнецы подкараулили кошку с котятами, загнали в угол и теперь развлекались тем, что прицельно метали камни. Два комочка пуха уже не шевелились, еще четверо с писком жались к взъерошенной матери. Кошка рычала, не переставая: будь она одна, она бы исцарапала врагов и убежала, но как быть с котятами? Она не могла выбрать и унести одного, обрекая остальных на смерть, и не могла закрыть собой весь выводок.
Кошачий крик походил на человеческий плач. Кровь из разорванного уха, из раны в боку алела на шерсти россыпью гранатовых бусин. Светило солнце. Дети счастливо смеялись.
Райо не помнил, как ударил Нао — всерьез, от души, с желанием не образумить, а убить. Не помнил, как мальчик упал на траву, скорчившись и держась за живот. Не помнил ошарашенного взгляда его брата. Зато отлично помнил горячую упругость кошачьих тел, запах ткнувшейся в лицо земли — и боль от рассекшего бровь камня.
… Он так никому и не сказал, что после драки его кожа утратила чувствительность. Ожог, затрещина, материнская ласка — все это теперь ощущалось одинаково. Как касание ночного ветра, гуляющего среди промороженных скал.
Драконов-полукровок не бывает.
Он это даже не выкрикнул — выплюнул. В желтовато-зеленых глазах пенилось бешенство. Лютт сглотнул: на миг ему показалось, что приятель сейчас кинется на него — и разорвет голыми руками.
— Ну-ну. Остынь, — выдохнул он, с опаской глядя в искаженное гневом лицо. — Не бывает, так не бывает. Может, еще подеремся из-за глупой сказки?
— Ладно. Уговорил.
И слабая, чуть смущенная улыбка, растопившая ледяной ком внутри.
А ведь его честно предупреждали, что парень слегка не в себе. Хотя… где в этой глуши сыскать проводника, от которого можно не ожидать ножа в бок на первой же ночевке? Райо и предательство казались чем-то настолько далеким друг от друга, что и представить было смешно. А уж как он отыскивал заросшие тропы и договаривался с хищниками… расскажи кому — не поверят! Хотя рассказывать Лютт и не думал: он не хотел проводнику неприятностей. Хватит с него и того, что сваливается само — волей Неба да, быть может, в силу исключительной «везучести».
Лютт уже, в общем, и сам привык к неожиданностям. Две седмицы наедине с Райо подарили ему бешеного волка, оползень, уснувшую в сапоге змею и град величиной с серебрушку — даже синяки еще не сошли. Так что когда они остановились на ночлег в крохотном лесном поселении, он уже не волновался, а меланхолично прикидывал, чего они еще не пробовали. Пожар или наводнение? Наводнение или пожар?
Огонь и вода пришли рука об руку. Молния подпалила хижину по соседству, запоздавший ливень остудил уголья, превратив их в грязно-серую кашу. Райо, кинувшийся спасать запертых дома малолеток, был покрыт пятнами копоти, и такой же темный узор таял на запрокинутом к небу лице старшей из девочек.
«Да брось ее.
Страница
1 из 2
1 из 2
