Сон перед Рождеством

— Иди уж, ложись, — устало ответила Маша. Она чувствовала, что отвратительных запах никуда не делся, а даже, как будто бы, усилился. — Скажи честно, ты ведь не помыл ноги?

— Что? Как? Я не помыл? Да я отдраил их с мылом, а потом вытер насухо! — горячо возразил Генрих Валентинович. — У тебя, милая, обонятельные галлюцинации. Сходи к врачу!

Мужчина, завернувшись в одеяло, отвернулся к стенке и моментально уснул.

Маша, долго ворочалась, закрывала нос кончиком одеяла, чтобы хоть как-то ослабить зловредный запах исходящий от ступней Кружкина. Но лиха беда начало! Вскоре, спящий Генрих широко открыл рот и громко захрапел. Маше оставалось лишь положить подушку на голову, и лишь после этого она наконец-то задремала. А тем временем, Кружкин сладко спал и видел чудесные сны. Сначала ему приснился замечательный, огромный бисквитно-кремовый торт с пышными масляными розанами на вершине. Мужчина наслаждался, отковыривая эти розочки и отправляя их в широкий, жадный рот. Там они сразу же таяли, даря небу Генриха свою нежную сладость. Слюна тонкой струйкой текла прямо на подушку Кружкина. Вскоре этот прекрасный сон сменился другим, не менее чудным. Интеллигентному мужчине приснилась милая дама с пышными, привлекательными формами. Красотка кокетливо хихикала и манила Кружкина к себе коротеньким толстым пальчиком. И, конечно, же он не устоял. Мило улыбаясь, Генрих Валентинович подошел к прелестнице и заключил ее в крепкие мужские объятия.

— Милый, милый Геночка, — шептала красотка.

— О, я весь твой, моя пусечка! — отвечал Кружкин.

Предаваясь страстным поцелуям и ласкам, Генрих вместе с тем ощущал какое-то странное покалывание немного повыше щиколоток. Почему-то откуда-то слышался противный звук пилы. А в какой-то момент он увидел то ли слона, то ли Машу в противогазе, несущую на плечах нечто довольно тяжелое.

Вместе с тем, красавица продолжала шептать Генриху Валентиновичу разные приятные, ласковые слова, он отвечал ей тем же.

Проснулся мужчина лишь на рассвете. Он мило улыбнулся, вспоминая чудный и приятный сон.

«Ах, как жаль, что это было не наяву! Ах, как жаль!»

Генрих Валентинович, сладко потягиваясь, сел, не вылезая, из-под одеяла, и бросил беглый взгляд в окно, чтобы понять, какая сегодня будет погода. Его сразу же что-то насторожило. Он еще раз посмотрел в окно, на этот раз более внимательно.

«Вот оно, это что-то!» — В одном из трех мусорных баков расположенных на другой стороне улицы он различил странные, жуткие предметы: отрезанные человеческие ступни. В страхе, мужчина отвел взгляд и снова посмотрел, ужаснулся еще больше.

«Да это же мои собственные ноги!» — промелькнуло у него в голове. Действительно ступни генриха Валентиновича были настолько уникальны и не похожи на ноги обычных людей, что ошибки быть не могло. Да, это были именно они: огромные, расшлепанные, напоминающие лягушачьи ласты, с необычайно длинными большими пальцами, украшенными слоистыми черными ногтями.

«Нет, такого быть не может! — обливаясь ледяным потом, думал интеллигентный мужчина. — Я ведь не чувствовал боли. И сейчас не чувствую! Какой же я дурак, сейчас возьму и просто проверю!»

Резким движением, Кружкин откинул одеяло. О, ужас! На том самом месте, где еще вчера росли его чудесные, ароматные ножки, теперь ровным счетом ничего не было. Вчера были, а сегодня нет! Вот они, тощие костлявые лодыжки, затем огромные мосластые щиколотки, которые Маша в насмешку называла «булдыжками». А дальше ничего нет, гладкое место, словно никогда и не было.

«Вот оно что! Все это не зря было: звуки пилы, противогаз, то ли Маша, то ли слон. Так вот что она тащила! О, чудовище! Такое гнусное, грязное преступление!»

— Машаааа! — он заревел во всю мощь, словно раненый гиппопотам и проснулся от звука собственного голоса

И проснулся во второй раз. Первым делом ощупал ступни: слава Богу, на месте! Какое счастье, что это все-таки был сон! Жуткий, кошмарный, но все-таки сон!

— Геночка, что с тобой? Ты так кричал! — над ним склонилось удивленное, сочувственное лицо жены.

— Все в порядке, милая! Все хорошо, просто страшный сон приснился, — сладким голоском пропел Генрих Валентинович. — Ты прости меня за вчерашнее. Просто смертельно устал после трудового дня. Я сейчас же вымою ноги, а потом сбегаю в аптеку, куплю специальное лекарство от усиленной потливости и неприятного запаха.

— Вот и молодец, Геночка! Давно бы так! — улыбнулась Маша.

— Ой, милая, а зачем у нас в прихожей пила стоит? — испуганно спросил мужчина, надевая свои огромные, тяжелые зимние ботинки.

— А это чтобы говяжьи булдыжки пилить. Я вчера на холодец купила, — прокричала в ответ Маша.

— Ага, вот оно что, холодец — это замечательно. Я сейчас быстро сбегаю: одна нога здесь, а другая там. Мигом вернусь! — нежным голоском сказал Кружкин и подумал: «Пилить булдыжки собирается — жуть какая!