— Ути-пути, какой малыш, какие у него глазки красивые, зелёненькие; ну, точно тебе говорю, Ксюха, девки его любить будут… — Оля игралась с малышом, щекотала его, чмокала в лобик, то и дело откидывая назад пряди светло-русых волос, да изредка одёргивала кофточку светло-зелённого цвета, которая, по мнению Ксюхи ей была великовата. Малыш улыбался, гукал; он уже мог немного ходить, но больше ползал, что вызывало умиление у родителей, как впрочем, и все остальные его поступки.
Добавить в моё избранное
6 мин, 10 сек 3284
Да, будут… будут — сказала невнятно Ксюха. Вот уже много месяцев после рождения ребёнка, мысли о том, что стало несколько больше желаний мужа, не давали ей покоя. Мысли эти, хотя и не такие сильные, то появлялись, то исчезали, но были неотступны как полуденное солнце в жаркий летний день.
Ксюха обвела взглядом кухню, про себя отметив, что обои уже давно пора было поменять. Квартира была самая обыкновенная, ничего примечательного; прихожая, кухня, зал, две комнаты, ванная. Обои бежевого цвета, стандартная мебель… Выделялась лишь высокая китайская ваза у самого входа в зал, которую изготовил Ксюхин отец большой любитель лепить из глины. Ксюха собиралась делать уборку и даже принесла в прихожую швабру и ведро мыльной воды, но тут пришла Оля.
Барсик, пошел прочь — сказала Ксюха самой обычной собачонке, любимице своей матери, Лидии Петровны, которая завела её после выхода на пенсию; везде гуляла с ним, кормила, поила и имела в нем друга, хоть и безмозглого, но всё же живого, виляющего хвостом и встающего на задние лапы. Пёс проявлял интерес к малышу, скакал возле кроватки, вставал на задние лапы (так он обычно делал, когда просил что-нибудь вкусное или, по его мнению, интересное), пытался лизнуть. Малыш в свою очередь хватал собаку за шерсть и улыбался. Барсик, пошёл вон, — повторила Ксюха, и пнула дворнягу ногой под бок.
Барсик отскочил к краю кухни, затих и стороной обошёл людей, склонив морду и косясь на свою обидчицу. Как и все собаки, которых заводят одинокие люди, он был маленький и злой. Таких полно кругом. Они могут быть белые, рыжие, чёрные, пушистые, какие угодно. Как и все такие собаки, он лаял на прохожих, злобно рычал, изредка, подкрадясь со спины, пытался ухватить за штанину, и, отскочив, сверкал глазами, в которых страх мешался со злобой.
— Ути маленький… Ути красивенький… Ладно Ксюха, я побежала, пора своему обед готовить, а то скоро придет — сказала, Оля, направляясь в прихожую.
— Подожди, я с тобой, надо на пять минут к Таньке заскочить.
— А ты маленький сиди тихо, мама скоро вернётся, и мы будем кушать, — Ксюха пощекотала малыша, тот в ответ заулыбался и попытался своими ручонками схватить руку мамы, но не смог удержаться на ногах и шлёпнулся на попку, отчего заулыбался ещё больше. Ксюха надела босоножки и вышла, закрыв дверь на ключ.
В квартире стало тихо. Малыш подполз к краю кроватки, поднялся и пошатываясь начал смотреть вокруг себя. Как и любому малышу, ему было интересно абсолютно всё; кухонная плита, цветок на подоконнике, капающая из неплотно закрытого крана вода, яркий солнечный свет из полуоткрытого окна — всё это вызывало интерес. Он смотрел и улыбался, как может улыбаться только маленький, не познавший ещё жизни человечек.
Немного погодя он начал бочком продвигаться по периметру кроватки, неуклюже перебирая ногами. Внезапно он увидел китайскую вазу и замер. Малыш и раньше видел её, несколько раз подползал и трогал, пытался попробовать на вкус. Может цвет, а может, и форма привлекали малыша, но родители всегда прерывали его исследования. Постаравшись, малыш перебрался через край кроватки и пополз в направлении вазы.
Почти добравшись до своей цели малыш услышал рычание, доносившееся из прихожей; повернув голову увидел Барсика, гукнул ему, и продолжил свой путь. Когда до вазы оставалось несколько сантиметров, пёс выскочил из прихожей и схватил малыша за штанину, начал тащить его, вертя головой из стороны в сторону, и рычал, не переставая. Малышу это не понравилось, но он всё равно попытался добраться до вазы. Внезапно Барсик отстал и скрылся в коридоре, ведущем на кухню. Малыш снова почти добрался до вазы, когда из-за угла показалась морда собаки. Пёс снова бросился на ребёнка, на этот раз схватив зубами не ткань а плоть малыша. Ребёнок закричал. Левая ножка окрасилась в красный цвет, а пёс ещё несколько раз укусив ребенка, умчался обратно в коридор на кухню. Не переставая реветь, малыш полз в глубь зала, оставляя за собой кровавый след. Как и любой годовалый ребенок, он не знал страха, это рефлексы заставляли его реветь, зовя на помощь мать. Как и любая мелкая псина, которую заводят одинокие люди, Барсик знал, что крик — предвестник опасности, и всегда ретировался, когда на него кричали прохожие, отбегая на безопасное расстояние. Вот и сейчас он спрятался за стеной, высунув одну лишь голову, рычал и наблюдал за малышом.
Когда малыш добрался до края дивана, Барсик снова бросился на него. Он кусал и рвал малыша, то отбегая назад, то снова бросаясь в атаку, и не переставая при этом утробно рычать. Дикий инстинкт проснулся в нём, ещё никогда он не чувствовал себя так хорошо. Через несколько минут малыш умер, а Барсик всё ещё продолжал терзать его окровавленное тельце; его не остановил шум открываемой двери и Ксюхины шаги, лишь её плачущий вскрик и мощный пинок, заставили убежать на кухню.
Ксюха не могла поверить своим глазам. Она тормошила малыша, пытаясь привести его в чувство.
Ксюха обвела взглядом кухню, про себя отметив, что обои уже давно пора было поменять. Квартира была самая обыкновенная, ничего примечательного; прихожая, кухня, зал, две комнаты, ванная. Обои бежевого цвета, стандартная мебель… Выделялась лишь высокая китайская ваза у самого входа в зал, которую изготовил Ксюхин отец большой любитель лепить из глины. Ксюха собиралась делать уборку и даже принесла в прихожую швабру и ведро мыльной воды, но тут пришла Оля.
Барсик, пошел прочь — сказала Ксюха самой обычной собачонке, любимице своей матери, Лидии Петровны, которая завела её после выхода на пенсию; везде гуляла с ним, кормила, поила и имела в нем друга, хоть и безмозглого, но всё же живого, виляющего хвостом и встающего на задние лапы. Пёс проявлял интерес к малышу, скакал возле кроватки, вставал на задние лапы (так он обычно делал, когда просил что-нибудь вкусное или, по его мнению, интересное), пытался лизнуть. Малыш в свою очередь хватал собаку за шерсть и улыбался. Барсик, пошёл вон, — повторила Ксюха, и пнула дворнягу ногой под бок.
Барсик отскочил к краю кухни, затих и стороной обошёл людей, склонив морду и косясь на свою обидчицу. Как и все собаки, которых заводят одинокие люди, он был маленький и злой. Таких полно кругом. Они могут быть белые, рыжие, чёрные, пушистые, какие угодно. Как и все такие собаки, он лаял на прохожих, злобно рычал, изредка, подкрадясь со спины, пытался ухватить за штанину, и, отскочив, сверкал глазами, в которых страх мешался со злобой.
— Ути маленький… Ути красивенький… Ладно Ксюха, я побежала, пора своему обед готовить, а то скоро придет — сказала, Оля, направляясь в прихожую.
— Подожди, я с тобой, надо на пять минут к Таньке заскочить.
— А ты маленький сиди тихо, мама скоро вернётся, и мы будем кушать, — Ксюха пощекотала малыша, тот в ответ заулыбался и попытался своими ручонками схватить руку мамы, но не смог удержаться на ногах и шлёпнулся на попку, отчего заулыбался ещё больше. Ксюха надела босоножки и вышла, закрыв дверь на ключ.
В квартире стало тихо. Малыш подполз к краю кроватки, поднялся и пошатываясь начал смотреть вокруг себя. Как и любому малышу, ему было интересно абсолютно всё; кухонная плита, цветок на подоконнике, капающая из неплотно закрытого крана вода, яркий солнечный свет из полуоткрытого окна — всё это вызывало интерес. Он смотрел и улыбался, как может улыбаться только маленький, не познавший ещё жизни человечек.
Немного погодя он начал бочком продвигаться по периметру кроватки, неуклюже перебирая ногами. Внезапно он увидел китайскую вазу и замер. Малыш и раньше видел её, несколько раз подползал и трогал, пытался попробовать на вкус. Может цвет, а может, и форма привлекали малыша, но родители всегда прерывали его исследования. Постаравшись, малыш перебрался через край кроватки и пополз в направлении вазы.
Почти добравшись до своей цели малыш услышал рычание, доносившееся из прихожей; повернув голову увидел Барсика, гукнул ему, и продолжил свой путь. Когда до вазы оставалось несколько сантиметров, пёс выскочил из прихожей и схватил малыша за штанину, начал тащить его, вертя головой из стороны в сторону, и рычал, не переставая. Малышу это не понравилось, но он всё равно попытался добраться до вазы. Внезапно Барсик отстал и скрылся в коридоре, ведущем на кухню. Малыш снова почти добрался до вазы, когда из-за угла показалась морда собаки. Пёс снова бросился на ребёнка, на этот раз схватив зубами не ткань а плоть малыша. Ребёнок закричал. Левая ножка окрасилась в красный цвет, а пёс ещё несколько раз укусив ребенка, умчался обратно в коридор на кухню. Не переставая реветь, малыш полз в глубь зала, оставляя за собой кровавый след. Как и любой годовалый ребенок, он не знал страха, это рефлексы заставляли его реветь, зовя на помощь мать. Как и любая мелкая псина, которую заводят одинокие люди, Барсик знал, что крик — предвестник опасности, и всегда ретировался, когда на него кричали прохожие, отбегая на безопасное расстояние. Вот и сейчас он спрятался за стеной, высунув одну лишь голову, рычал и наблюдал за малышом.
Когда малыш добрался до края дивана, Барсик снова бросился на него. Он кусал и рвал малыша, то отбегая назад, то снова бросаясь в атаку, и не переставая при этом утробно рычать. Дикий инстинкт проснулся в нём, ещё никогда он не чувствовал себя так хорошо. Через несколько минут малыш умер, а Барсик всё ещё продолжал терзать его окровавленное тельце; его не остановил шум открываемой двери и Ксюхины шаги, лишь её плачущий вскрик и мощный пинок, заставили убежать на кухню.
Ксюха не могла поверить своим глазам. Она тормошила малыша, пытаясь привести его в чувство.
Страница
1 из 2
1 из 2
