Красно-золотистые листья со звоном бросались на землю и падали мне на плечи, пытаясь согреться. Я шла по серо-розовому тротуару,остывшему и прохладному, как сам сентябрь. Алый сияющий луч заходящего солнца пересек каштановую аллею, как натянутая струна, а вокруг нее по спирали кружились два белоснежных голубя, поднимаясь все выше и выше. Иногда они вспыхивали небесным огнем и громко хлопали охваченными красным пламенем крыльями…
Добавить в моё избранное
5 мин, 52 сек 836
В такие моменты мне кажется. что за ближайшим поворотом притаились сверхъестественные приключения. И в этот раз, я думаю, будет так же, от предчувствия небывалых приключений у меня задрожали коленки. Я пошла вдоль аллеи, небо было уже фиолетовым, среди бардовых облаков мерцал благородным сиянием купол Собора. Я запахнула воротник черного пальто на груди, словно поднявшийся ветер бередил незаживающую рану в моей душе. Я нахмурилась от внезапно появившейся боли, которая отдавалась в каждом ударе моего сердца. Я вспомнила, что на вокзале меня ждёт Мари, я поспешила, чтобы не опаздывать.
— Точность-вежливость королей. — строго сказала мисс Мари, когда я подошла к ней на станции.
— Я успела, мы отправляемся ровно в девять вечера, а сейчас… — я посмотрела на наручные часы, — самое время отправляться нашему поезду!
Как длинный зелёный дракон поезд мчался наперегонки со всеми ветрами и тихо посвистывал и стучал. Мы сидели в своём купе напротив друг друга, смотрели в окно и представляли Европу и её сказочно спокойную панораму. Мы пили чай с зефиром и мёдом, и в воздухе пахло липовым цветом. Вдруг поезд резко затормозил. со звоном разбилась фарфоровая чашка. Стало очень тихо. Тишина. Всё вокруг погрузилось во тьму. Сквозь кромешную мглу, через мутное стекло окна, пробивался оранжевый свет керосинового фонаря. Мы вышли на улицу и не обнаружили никого, кто мог бы держать этот фонарь для нас среди этой непроницаемой темноты. Он висел и плавно раскачивался в воздухе, проливая свет на совершенно пустой перрон из чёрного камня. Вдруг мы услышали мрачный и торжественный голос за спиной:
— Добро пожаловать в Дарк-Сити! На сегодня я ваш провожатый.
Я оглянулась, рядом с нами стоял человек и держал в руке фонарь, тот что секунду назад, казалось, парил в воздухе. Мужчина имел бледный и слегка болезненный вид, его чёрные волосы и усы резко контрастировали с восковым лицом, а агатовые глаза горели холодным огнём.
— Я провожу вас в Отель Весёлой Науки. Там уже все ждут нашего появления.
Свет упал на его лицо, и меня поразила догадка, я встретилась с Мари взглядом, и она кивнула мне, словно прочтя мои мысли.
— Простите, сэр, вы Эдгар Алан По? — спросила Мари.
— Да. — ответил наш проводник. Голос его смешался с порывами налетевшего ветра. Я почувствовала солёный вкус на губах. как от морского бриза.
— Ветер с моря? Мы что на острове?— поинтересовалась я у мистера По.
— Don`t you know that Great Britain is island? (англ.«Вы что не знали, что Великобритания-это остров»?)
Вместе мы шли по тёмному городу, и ничему не удивлялись на своём пути. Мрак и морось Дарк-Сити расступились перед величественностью и красотой Отеля Весёлой Науки! На вершине роскошной лестницы, украшенной статуями древнегреческих богов и богинь, стоял Король-Солнце Людовик XIY. Он изящно распростёр руки для приветствия гостей, я и Мари склонились в глубоком реверансе.
— Ваше Величество!
Людовик поспешно подал нам руки, и его прекрасное лицо озарила улыбка.
— Мадемуазель Натали! Мадемуазель Мари!Вы прекрасный бриллиант, который сможет по достоинству украсить златой венец соединившихся душ, ибо вы сияете и блещете изысканным и благородным светом мудрости!
-Merci mon Seigneur!
В шёлковых каштановых волосах Людовика играли сказочные блики, что было единственным украшением его простого чёрного костюма с белым воротничком, и даже наши кожаные пальто и широкополые шляпы не слишком выделялись на фоне его наряда. Под руки с Людовиком и Эдгаром По мы зашли в шикарную белую залу, освещаемую тысячами свечей в золотых люстрах. В центре стоял мраморный овальный стол, за которым восседал наш Светлый Совет. Мы заняли с Мари свои места и оглядели собравшихся гостей, их знакомые лица. По обе стороны от нас расположились Мистер Эдгар По, наш проводник, и Его Величество Король-Солнце.
Кафка передвигался по комнате, сидя на стуле, который носили какие-то люди, беспрестанно играющие его пальцами. Он оказывался то возле пирожных, то возле пианино, где сидел Эйнштейн. Когда Франц приближался к инструменту, то начинал играть мелодии, а Эйнштейн невпопад подыгрывал ему на скрипке, так они создавали потусторонний кластер. Тогда Льюис Керролл, хоть и был глух на правое ухо, немедленно предлагал Эйнштейну свои Полуношные задачки и начинал обсуждать математическую теорию Евклида. Вновь появляющийся Кафка брался утверждать, что Евклид со всей математикой никогда не сравниться с Достоевским и его великим искусством, и исчезал в пелене пирожных.
— Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс. — согласился Эйнштейн.
Рядом с нами сидел Пушкин. Он что-то писал и рисовал на бумаге и обещал, что прочтёт сатирические четверостишия о всех собравшихся в конце вечера. Его чёрные кудри неистово взметались в высь при каждом росчерке пера, а сам Пушкин поминутно поднимал голову и всматривался в даль, а потом снова начинал писать.
— Точность-вежливость королей. — строго сказала мисс Мари, когда я подошла к ней на станции.
— Я успела, мы отправляемся ровно в девять вечера, а сейчас… — я посмотрела на наручные часы, — самое время отправляться нашему поезду!
Как длинный зелёный дракон поезд мчался наперегонки со всеми ветрами и тихо посвистывал и стучал. Мы сидели в своём купе напротив друг друга, смотрели в окно и представляли Европу и её сказочно спокойную панораму. Мы пили чай с зефиром и мёдом, и в воздухе пахло липовым цветом. Вдруг поезд резко затормозил. со звоном разбилась фарфоровая чашка. Стало очень тихо. Тишина. Всё вокруг погрузилось во тьму. Сквозь кромешную мглу, через мутное стекло окна, пробивался оранжевый свет керосинового фонаря. Мы вышли на улицу и не обнаружили никого, кто мог бы держать этот фонарь для нас среди этой непроницаемой темноты. Он висел и плавно раскачивался в воздухе, проливая свет на совершенно пустой перрон из чёрного камня. Вдруг мы услышали мрачный и торжественный голос за спиной:
— Добро пожаловать в Дарк-Сити! На сегодня я ваш провожатый.
Я оглянулась, рядом с нами стоял человек и держал в руке фонарь, тот что секунду назад, казалось, парил в воздухе. Мужчина имел бледный и слегка болезненный вид, его чёрные волосы и усы резко контрастировали с восковым лицом, а агатовые глаза горели холодным огнём.
— Я провожу вас в Отель Весёлой Науки. Там уже все ждут нашего появления.
Свет упал на его лицо, и меня поразила догадка, я встретилась с Мари взглядом, и она кивнула мне, словно прочтя мои мысли.
— Простите, сэр, вы Эдгар Алан По? — спросила Мари.
— Да. — ответил наш проводник. Голос его смешался с порывами налетевшего ветра. Я почувствовала солёный вкус на губах. как от морского бриза.
— Ветер с моря? Мы что на острове?— поинтересовалась я у мистера По.
— Don`t you know that Great Britain is island? (англ.«Вы что не знали, что Великобритания-это остров»?)
Вместе мы шли по тёмному городу, и ничему не удивлялись на своём пути. Мрак и морось Дарк-Сити расступились перед величественностью и красотой Отеля Весёлой Науки! На вершине роскошной лестницы, украшенной статуями древнегреческих богов и богинь, стоял Король-Солнце Людовик XIY. Он изящно распростёр руки для приветствия гостей, я и Мари склонились в глубоком реверансе.
— Ваше Величество!
Людовик поспешно подал нам руки, и его прекрасное лицо озарила улыбка.
— Мадемуазель Натали! Мадемуазель Мари!Вы прекрасный бриллиант, который сможет по достоинству украсить златой венец соединившихся душ, ибо вы сияете и блещете изысканным и благородным светом мудрости!
-Merci mon Seigneur!
В шёлковых каштановых волосах Людовика играли сказочные блики, что было единственным украшением его простого чёрного костюма с белым воротничком, и даже наши кожаные пальто и широкополые шляпы не слишком выделялись на фоне его наряда. Под руки с Людовиком и Эдгаром По мы зашли в шикарную белую залу, освещаемую тысячами свечей в золотых люстрах. В центре стоял мраморный овальный стол, за которым восседал наш Светлый Совет. Мы заняли с Мари свои места и оглядели собравшихся гостей, их знакомые лица. По обе стороны от нас расположились Мистер Эдгар По, наш проводник, и Его Величество Король-Солнце.
Кафка передвигался по комнате, сидя на стуле, который носили какие-то люди, беспрестанно играющие его пальцами. Он оказывался то возле пирожных, то возле пианино, где сидел Эйнштейн. Когда Франц приближался к инструменту, то начинал играть мелодии, а Эйнштейн невпопад подыгрывал ему на скрипке, так они создавали потусторонний кластер. Тогда Льюис Керролл, хоть и был глух на правое ухо, немедленно предлагал Эйнштейну свои Полуношные задачки и начинал обсуждать математическую теорию Евклида. Вновь появляющийся Кафка брался утверждать, что Евклид со всей математикой никогда не сравниться с Достоевским и его великим искусством, и исчезал в пелене пирожных.
— Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс. — согласился Эйнштейн.
Рядом с нами сидел Пушкин. Он что-то писал и рисовал на бумаге и обещал, что прочтёт сатирические четверостишия о всех собравшихся в конце вечера. Его чёрные кудри неистово взметались в высь при каждом росчерке пера, а сам Пушкин поминутно поднимал голову и всматривался в даль, а потом снова начинал писать.
Страница
1 из 2
1 из 2
