Пустота на перекрёстках

— Слушай, давай в магаз зайдём, с торца этого здания, колбасы кусок, что ли, купим ему, — сказал Олег.

— Ага, а ты сбегай, я с ним побуду, — Оля гладила щенка.

Когда Олег вернулся, Оля лежала в тени, куда не доставал свет фонаря, а щенок сидел у неё на груди. Сначала Олегу показалось, что Оля улыбается, демонстрируя белоснежные зубы. Он тоже неуверенно улыбнулся, это что еще за странные игры?

Потом он понял, что у Оли больше нет губ. Так же как и носа. Олег видел, как ухоженные ногти её впились в тело щенка, но девушка не может его оторвать от себя. Это было противоестественно. Противоречило законам физики. Гротескность сцены повергла Олега в ступор.

Оля скосила на него белки широко раскрытых глаз.

— У… о… ля, — выдохнула девушка. Когда её язык, на звуке «л», мелькнул между зубов, щенок вцепился в него зубами и, довольно урча, потянул на себя. Розовая плоть всё тянулась и тянулась. Оля отчаянно засучила длинными ногами, поджав их под себя и попытавшись встать, потом наоборот, раскинула их, и заколотила по земле, выбивая дробь каблучками сапог. Один из них сломался. Наконец, язык оторвался с чавкающим звуком.

От этого звука Олег пришёл в себя. Кровь пульсирующим фонтанчиком хлестала из Олиного горла. «Захлебнётся ведь», на ватных ногах Олег подскочил к телу девушки, и со всех сил пнул щенка. Тот не отреагировал. Никак. Сейчас Олег разглядел, что у щенка больше нет шкуры. Казалось, эта тварь была слеплена из куска мяса. Затем щенок повернул голову, и посмотрел на Олега. Обычный щенячий взгляд, чуть мутный. Всё еще голодный. Щенки ведь вечно голодные. Ничего демонического в этом взгляде не было.

Олег повернулся и побежал. Он бежал как никогда в жизни. Что-то кричал. Он знал, что щенок бежит за ним. С невероятной для своих коротких лап скоростью.

Неестественной скоростью.

Олег выскочил на перекресток, прямо под слепящий свет фар. Визг тормозов, потом отчаянный, жалобный щенячий визг, и тишина. Олег остановился, сердце готово было выпрыгнуть из груди, в боку от неожиданного спринта покалывало. Хлопнула дверь машины.

— Выскочил прямо под колёса, я едва по тормозам ударить успел. Выхожу из машины, а у него лицо всё в крови, не пойму, то ли своей, то ли чужой… Глаза безумные, бормочет что-то, пальцем под колёса тычет, я заглянул туда, ничего там нет, — заметно волнуясь, давал показания водитель такси.

— Вот больной ублюдок, это же надо, язык девушке зубами вырвать, — выругался один из следователей.

— Психолог говорит, сексуальное напряжение наложилось на странные фантазии. Бормотал всё время про какую-то девочку в колодце, и её щенка. Дескать их замуровали, и щенок с голодухи той девочке лицо обгрыз. А на девушку, по его словам, фантом того щенка напал, — ответил другой, не обращая внимания на свидетеля.

— Впечатлительный паренёк, мать его.

Спёртый воздух, запах дешевого кофе и табачного дыма. Во рту солоноватый привкус. Олег сидел на деревянной скамье, ожидая очередного допроса. Как там Оля? Хоть бы она осталась жива. Олег будет навещать её в больнице, возить фрукты, и каждый день ставить в вазу у койки свежие цветы. У них всё получится. И еще надо будет съездить, закопать яму с костями.

Откуда, чёрт возьми, этот солоноватый привкус во рту?