Добавить в моё избранное
6 мин, 40 сек 15884
Впрочем, это совершенно никому не мешало.
Следующее возвращение к жизни у Андрея прошло довольно странно: он тяжело приходил в себя, причем этот процесс происходил у него поэтапно, очень неожиданно для него самого. Сначала сознание, как всегда, зашевелилось где-то между извилинами левого и правого полушарий его мозга. Этот процесс был уже как будто привычен для него: ну подумаешь, прошли какие-то мурашки по внутренней части его пустой головы!? Ну и что!? Это-то как раз и стало для него уже обычной процедурой пробуждения или, другими словами, возврата к бытию (противоположного состояния от небытия).
Итак, сознание, пробежав мурашками по некоторым извилинам Андреева сознания, пришло к той его части, которая отвечает за координацию движений его конечностей. Понимая, что проснуться можно только после того, как он проверит, все ли части его организма работают, а также — работают ли они в той мере, чем их (точнее, какими) функциями наделила Матушка-Природа, Андрей попробовал пошевелить руками. Результат его явно не обрадовал. Руки слушались его ровно настолько, насколько они хотели его слушаться. То есть, они приподнялись сантиметров на пять-десять (точнее определить ему было очень трудно, так как глаза его все еще никак не могли раскрыться из-за своей огромной тяжести). Благополучно уронив руки на кровать, Андрей попытался произвести некие манипуляции со своими ногами. Но это вообще ему не удалось. То есть, ноги как бы приподнялись, а затем, к огромному неудовольствию хозяина, сами по себе, рухнули на матрац.
Поняв, что овладеть властью над своим телом ему в ближайшее время вряд ли удастся, Андрей сосредоточился на другой маленькой, но такой необходимой ему сейчас проблемой: он попытался открыть глаза. И ему это удалось! И тотчас, одномоментно, ему привиделось ))) то, что именно он видел этой ночью. Такой близкой, и, одновременно, такой далекой, а точнее — этой ночью. Он увидел того самого, рыжего (или желтого?) котенка, который, последний раз утерев свою симпатичную мордочку, тут же пропал. А бывают ли желтые коты? А на его месте, по обыкновению блестя полированным боком, возвышался все тот же, такой знакомый, платяной шкаф. Сосредоточившись, Андрей некоторое время очень внимательно рассматривал родную, желтоватую фанеровку, как будто ждал, что вот-вот должно произойти что-то еще, такое же необыкновенное, необычное, но более страшное и злое.
Но ничего не происходило. Даже, более того, ему показалось, что ничего и не было, не было никакого котенка, не было этой рыжей бестии, необычного, желтого, верблюжьего цвета. И Андрей сдался, поняв, что ничего, ничего необычного больше не будет: не будет никаких котят, никаких верблюдов, не будет никакой другой страшной нечисти. И он сосредоточился на своих, близких ему телу и его душе, сугубо земных эмоциях. Сильно, сильно болела голова. И, как он прекрасно это понимал, — все это последствия обыкновенного русского, простолюдинского похмелья. Но, наверное, и новорусские банкиры, так же, как когда-то и дворяне простого, русского, происхождения, как и он сейчас, иногда мучаются этим, таким родным, исконно народным, болезненным состоянием.
Изучая далее свое самочувствие, Андрей пришел к неутешительному выводу: так болеть ему не доводилось давно. С трудом приподняв над подушкой свою буйную (в других ситуациях) головушку, страдалец тут же уронил её обратно в постель. Сосредоточившись, он сполз на пол. Огромных усилий ему стоило доползти до стены. Еще с большим трудом он встал, опираясь ладонями и локтями о гладкую стену. Применив всю силу воли, на которую он был способен, он пополз по стене.
Ему показалось, что он достиг дверного проема через час, хотя на самом деле не прошло и пяти минут. Он несколько секунд постоял, опираясь о косяк двери. Затем его ладони заскользили по обналичке. И тут же, с огромным грохотом, Андрей рухнул в проем входной двери.
Следующее возвращение к жизни у Андрея прошло довольно странно: он тяжело приходил в себя, причем этот процесс происходил у него поэтапно, очень неожиданно для него самого. Сначала сознание, как всегда, зашевелилось где-то между извилинами левого и правого полушарий его мозга. Этот процесс был уже как будто привычен для него: ну подумаешь, прошли какие-то мурашки по внутренней части его пустой головы!? Ну и что!? Это-то как раз и стало для него уже обычной процедурой пробуждения или, другими словами, возврата к бытию (противоположного состояния от небытия).
Итак, сознание, пробежав мурашками по некоторым извилинам Андреева сознания, пришло к той его части, которая отвечает за координацию движений его конечностей. Понимая, что проснуться можно только после того, как он проверит, все ли части его организма работают, а также — работают ли они в той мере, чем их (точнее, какими) функциями наделила Матушка-Природа, Андрей попробовал пошевелить руками. Результат его явно не обрадовал. Руки слушались его ровно настолько, насколько они хотели его слушаться. То есть, они приподнялись сантиметров на пять-десять (точнее определить ему было очень трудно, так как глаза его все еще никак не могли раскрыться из-за своей огромной тяжести). Благополучно уронив руки на кровать, Андрей попытался произвести некие манипуляции со своими ногами. Но это вообще ему не удалось. То есть, ноги как бы приподнялись, а затем, к огромному неудовольствию хозяина, сами по себе, рухнули на матрац.
Поняв, что овладеть властью над своим телом ему в ближайшее время вряд ли удастся, Андрей сосредоточился на другой маленькой, но такой необходимой ему сейчас проблемой: он попытался открыть глаза. И ему это удалось! И тотчас, одномоментно, ему привиделось ))) то, что именно он видел этой ночью. Такой близкой, и, одновременно, такой далекой, а точнее — этой ночью. Он увидел того самого, рыжего (или желтого?) котенка, который, последний раз утерев свою симпатичную мордочку, тут же пропал. А бывают ли желтые коты? А на его месте, по обыкновению блестя полированным боком, возвышался все тот же, такой знакомый, платяной шкаф. Сосредоточившись, Андрей некоторое время очень внимательно рассматривал родную, желтоватую фанеровку, как будто ждал, что вот-вот должно произойти что-то еще, такое же необыкновенное, необычное, но более страшное и злое.
Но ничего не происходило. Даже, более того, ему показалось, что ничего и не было, не было никакого котенка, не было этой рыжей бестии, необычного, желтого, верблюжьего цвета. И Андрей сдался, поняв, что ничего, ничего необычного больше не будет: не будет никаких котят, никаких верблюдов, не будет никакой другой страшной нечисти. И он сосредоточился на своих, близких ему телу и его душе, сугубо земных эмоциях. Сильно, сильно болела голова. И, как он прекрасно это понимал, — все это последствия обыкновенного русского, простолюдинского похмелья. Но, наверное, и новорусские банкиры, так же, как когда-то и дворяне простого, русского, происхождения, как и он сейчас, иногда мучаются этим, таким родным, исконно народным, болезненным состоянием.
Изучая далее свое самочувствие, Андрей пришел к неутешительному выводу: так болеть ему не доводилось давно. С трудом приподняв над подушкой свою буйную (в других ситуациях) головушку, страдалец тут же уронил её обратно в постель. Сосредоточившись, он сполз на пол. Огромных усилий ему стоило доползти до стены. Еще с большим трудом он встал, опираясь ладонями и локтями о гладкую стену. Применив всю силу воли, на которую он был способен, он пополз по стене.
Ему показалось, что он достиг дверного проема через час, хотя на самом деле не прошло и пяти минут. Он несколько секунд постоял, опираясь о косяк двери. Затем его ладони заскользили по обналичке. И тут же, с огромным грохотом, Андрей рухнул в проем входной двери.
Страница
2 из 2
2 из 2
