Первые посетители, как всегда, появились еще засветло. Едва Упырло — старый, искалеченный охотниками вурдалак — открыл двери своего склепа, как на пороге нарисовалась парочка грязных лохматых волкодлаков. Местные хроники, мучимые недостойной жаждой. Потребив по большущему кубку самогонки на гемоглобине, они тихо уснули за стойкой.
Добавить в моё избранное
5 мин, 53 сек 18452
Следующими были молодые размороженные демоны, уже порядком навеселе. Эти хотели выпить и в морду. Упырло обеспечил первое, а бронзовый голем-вышибала, забытый в расейской глубинке подгулявшим халдейским магом, второе.
Когда зашло солнце, начала подтягиваться публика посолиднее. Степенные упыри, зеленовласые кикиморы, породистые волкодлаки, вечно хмурые навьи. Иногда группами, а чаще поодиночке, они проходили через или сквозь дверь, приветливо махали стоящему за стойкой Упырло и рассаживались за могильными плитами. Практически каждый второй счел своим долгом напомнить старому упырю, что сегодня — суббота. Тот кивал: мол, помню, помню, забудешь с вами. По залу сновали ловкие шуликуны, разнося бокалы с кровью и пирожки с мертвечиной. Посетители ели, пили, болтали с соседями, но не раз разговоры обрывались на полуслове, а блуждающие по залу взгляды, как прикованные, снова и снова возвращались к примитивной деревянной сцене с торчащим вертикально металлическим шестом. В воздухе табачным смогом повисло ожидание.
Упырло коротко свистнул. Дверца рядом со сценой распахнулась. Из темного хода в зал потянулись скелеты в черных фраках, накинутых на голые кости. Многие несли в руках музыкальные инструменты. Упырло с легкой ностальгией вспомнил, как он почти двести лет назад собственноклычно перерезал эту труппу бродячих музыкантов. Больше они по земле не бродили, но играть лучше от этого не стали. К сожалению, заменить их было не кем. Впрочем, недостаток слуха частично компенсировался тем, что музыкантов все равно никто не слушал. Скелеты по одному спускались в выгребную яму рядом со сценой и располагались в гробах.
В углах склепа вспыхнули масляные лампы. Дрожащее от многочисленных сквозняков пламя озарило круглые деревянные ванны, до краев заполненные темной водой. Скелет-дирижер подал сигнал, постучав палочкой по своему черепу. Череп свалился и покатился по полу. Дирижер с кряхтением погнался за потерей. Кто-то заржал. Привычный к таким коллизиям оркестр более-менее дружно грянул что-то несусветное.
Над ваннами заклубился легкий туман, из которого с плавной стремительностью вынырнули совершенно голые русалки. Призывно улыбаясь, длинноволосые прелестницы закружились в танце, легко скользя по водной глади. Кое-кто, поглядывая на них, похотливо облизывался, но большинство ждало главного блюда.
Упырло не торопился, ожидая опаздывающих. Пришедшие вовремя нарочито громко поднимали извечный вопрос об экспроприации экспроприаторов. Потом появился дед Бабай с молодой разбитной кикиморой под ручку. Упырло вышел из-за стойки лично поприветствовать почтенного гостя, попутно наступив разом на все хвосты девятихвостому мороку. Тот злобно и противно зашипел.
Лампы померкли, русалки скрылись под водой, оркестр сделал честную попытку взять на полтона тише. Зал притих. Шуликуны, тихо шипя и взвизгивая, быстро сняли деревянный настил со сцены и рванули прочь. По периметру полукруглой сцены вспыхнули факелы, горящие холодным зеленым пламенем ада. Теперь уже земляной пол сцены озарился изнутри слабым серебристым сиянием. По залу прокатился испуганный вздох тех, кто впервые увидел так близко святую землю. Одной кикиморе сделалось дурно, ее выкинули за дверь.
И тут в мертвенном свете появилась Она. Плененный ангел с ошейником на нежной белой шее. Высокая стройная блондинка. Упырло привез ее с последней войны, отгремевшей полсотни лет назад и принесшей обеим сторонам только огромные потери. Старый вампир, хоть и был порядком искалечен, оказался одним из немногих, кто считал, что остался с прибылью.
Сегодня на ней был короткий голубой топик с меховой оторочкой, длинная синяя юбка с разрезами до самых бедер и высокие, до колен, серебристые сапоги на умопомрачительных каблуках. Слегка вьющиеся золотистые волосы свободно спадали на плечи. Расправив за спиной белоснежные крылья, она плавно ступала по воздуху, спускаясь на сцену по невидимой, существовавшей только в ее воображении, лестнице. Собравшаяся нечисть бурно зааплодировала. Ангел легко взмахнула крылом, и какофония оркестра сменилась мелодичной ритмичной музыкой. Сияние святой земли померкло, как бы признавая первенство ступившей на нее. Ангел окинула публику холодным взором. Нечисть замерла в предвкушении, даже русалки высунулись из своих ванн.
Ангел хлопнула в ладоши, и оркестр взорвался ураганной музыкой. Скелет-ударник разве что не сплясал на своих барабанах. Ангел выждала паузу, и вдруг сорвалась с места, закружившись по сцене в диком ломаном танце. Стройные ножки так и мелькали, то появляясь, то вновь прячась за складками юбки. Кое-кто уже шумно облизывался в предвкушении. Но те, кто быстро вспыхивает — быстро затухает. Такие не интересны. Постепенно яркий, зажигательный танец затягивал в свою ауру всех: и тех, кто небрежно откинулся, лениво созерцая представление, и тех, кто подался вперед, чтобы не пропустить ни единого мига.
Когда зашло солнце, начала подтягиваться публика посолиднее. Степенные упыри, зеленовласые кикиморы, породистые волкодлаки, вечно хмурые навьи. Иногда группами, а чаще поодиночке, они проходили через или сквозь дверь, приветливо махали стоящему за стойкой Упырло и рассаживались за могильными плитами. Практически каждый второй счел своим долгом напомнить старому упырю, что сегодня — суббота. Тот кивал: мол, помню, помню, забудешь с вами. По залу сновали ловкие шуликуны, разнося бокалы с кровью и пирожки с мертвечиной. Посетители ели, пили, болтали с соседями, но не раз разговоры обрывались на полуслове, а блуждающие по залу взгляды, как прикованные, снова и снова возвращались к примитивной деревянной сцене с торчащим вертикально металлическим шестом. В воздухе табачным смогом повисло ожидание.
Упырло коротко свистнул. Дверца рядом со сценой распахнулась. Из темного хода в зал потянулись скелеты в черных фраках, накинутых на голые кости. Многие несли в руках музыкальные инструменты. Упырло с легкой ностальгией вспомнил, как он почти двести лет назад собственноклычно перерезал эту труппу бродячих музыкантов. Больше они по земле не бродили, но играть лучше от этого не стали. К сожалению, заменить их было не кем. Впрочем, недостаток слуха частично компенсировался тем, что музыкантов все равно никто не слушал. Скелеты по одному спускались в выгребную яму рядом со сценой и располагались в гробах.
В углах склепа вспыхнули масляные лампы. Дрожащее от многочисленных сквозняков пламя озарило круглые деревянные ванны, до краев заполненные темной водой. Скелет-дирижер подал сигнал, постучав палочкой по своему черепу. Череп свалился и покатился по полу. Дирижер с кряхтением погнался за потерей. Кто-то заржал. Привычный к таким коллизиям оркестр более-менее дружно грянул что-то несусветное.
Над ваннами заклубился легкий туман, из которого с плавной стремительностью вынырнули совершенно голые русалки. Призывно улыбаясь, длинноволосые прелестницы закружились в танце, легко скользя по водной глади. Кое-кто, поглядывая на них, похотливо облизывался, но большинство ждало главного блюда.
Упырло не торопился, ожидая опаздывающих. Пришедшие вовремя нарочито громко поднимали извечный вопрос об экспроприации экспроприаторов. Потом появился дед Бабай с молодой разбитной кикиморой под ручку. Упырло вышел из-за стойки лично поприветствовать почтенного гостя, попутно наступив разом на все хвосты девятихвостому мороку. Тот злобно и противно зашипел.
Лампы померкли, русалки скрылись под водой, оркестр сделал честную попытку взять на полтона тише. Зал притих. Шуликуны, тихо шипя и взвизгивая, быстро сняли деревянный настил со сцены и рванули прочь. По периметру полукруглой сцены вспыхнули факелы, горящие холодным зеленым пламенем ада. Теперь уже земляной пол сцены озарился изнутри слабым серебристым сиянием. По залу прокатился испуганный вздох тех, кто впервые увидел так близко святую землю. Одной кикиморе сделалось дурно, ее выкинули за дверь.
И тут в мертвенном свете появилась Она. Плененный ангел с ошейником на нежной белой шее. Высокая стройная блондинка. Упырло привез ее с последней войны, отгремевшей полсотни лет назад и принесшей обеим сторонам только огромные потери. Старый вампир, хоть и был порядком искалечен, оказался одним из немногих, кто считал, что остался с прибылью.
Сегодня на ней был короткий голубой топик с меховой оторочкой, длинная синяя юбка с разрезами до самых бедер и высокие, до колен, серебристые сапоги на умопомрачительных каблуках. Слегка вьющиеся золотистые волосы свободно спадали на плечи. Расправив за спиной белоснежные крылья, она плавно ступала по воздуху, спускаясь на сцену по невидимой, существовавшей только в ее воображении, лестнице. Собравшаяся нечисть бурно зааплодировала. Ангел легко взмахнула крылом, и какофония оркестра сменилась мелодичной ритмичной музыкой. Сияние святой земли померкло, как бы признавая первенство ступившей на нее. Ангел окинула публику холодным взором. Нечисть замерла в предвкушении, даже русалки высунулись из своих ванн.
Ангел хлопнула в ладоши, и оркестр взорвался ураганной музыкой. Скелет-ударник разве что не сплясал на своих барабанах. Ангел выждала паузу, и вдруг сорвалась с места, закружившись по сцене в диком ломаном танце. Стройные ножки так и мелькали, то появляясь, то вновь прячась за складками юбки. Кое-кто уже шумно облизывался в предвкушении. Но те, кто быстро вспыхивает — быстро затухает. Такие не интересны. Постепенно яркий, зажигательный танец затягивал в свою ауру всех: и тех, кто небрежно откинулся, лениво созерцая представление, и тех, кто подался вперед, чтобы не пропустить ни единого мига.
Страница
1 из 2
1 из 2
