Доппельгангер

Незнакомец уходил вверх, вверх к Старой Лестнице, намереваясь явно преодолеть ее и пройти к собору Святого Витта.

Я неотступно следовал за ним.

Скорбная статуя девы Марии, героиня одной из красивых легенд Пражского града, смотрела на меня с материнской тоской. Стальные лапы ужаса прорвались к моему сердцу от этого взгляда и стиснули его со страшной силой.

Находясь на середине невероятно длинной, неприступной лестницы, я остановился на мгновение и обернулся, и тоска по дому захлестнула меня с невероятной силой. Там, за вздыбленной рекой, среди сотен похожих остался мой особняк, с его темными окнами и запахом свечного воска. Предчувствие, что я больше не увижу мой дом, обуяло меня внезапно.

Словно стремясь скинуть его с себя, я бросился по лестнице вверх, сосредоточенно высматривая незнакомца.

Он шел — словно бы неспешно — но мне казалось, что очень быстро. Потому как как бы быстро не двигался я, он постоянно опережал меня.

Мои догадки оказались верны — он направлялся к собору.

Я не успел решить, стоит ли этому радоваться. От быстрой ходьбы у меня закололо в боку, от боли перехватило дыхание, и все свои усилия я сосредоточил на том, чтобы не терять темп, и не упустить того, кого я преследовал, из виду.

Сплошной стеной между нами вставал дождь.

Незнакомец, одетый в черный плотный плащ с пелериной и плотным капюшоном, приблизился к собору и толкнул дверь. Мое зрение словно обострилось на мгновение, и я смог разглядеть, что одежда его, как и он сам, были совершенно сухи.

Я бежал через площадь, намереваясь схватить его за край плаща, но не успел — дверь захлопнулась передо мной. Я отшатнулся. Со всех сторон вперили в меня свои цепкие взгляды страшные горгульи.

Они нависали надо мной, и в их черных глазницах я видел разгорающееся адское пламя.

Горгулья над моей головой открыла рот, и струя воды низверглась мне на голову.

От ужаса я лишился возможности дышать.

Со всех сторон зазвучал хохот, безумный и несдержанный, словно отраженный от сотен невидимых зеркал.

Не выдержав, я рванул на себя дверь, и она открылась.

В соборе было темно и очень тихо.

Мои шаги гулким эхом разносились по помещению. Я прошел вперед — к мощам святого Витта, втайне надеясь, что его чудодейственная сила, о которой сложено столько легенд, защитит меня от зла, которое обступало меня. Я словно кожей чувствовал его зловонное дыхание, отравляющее всю мою грешную жизнь.

Страшная мысль вдруг поразила мою голову — вдруг зло это, неясное, смутное, но явно зло, было рядом со мной с самого рождения, и только теперь я прозрел настолько, что оно явилось ко мне во плоти?

Я бросил быстрый взгляд на стены. За витражами скрывалась гроза. Лампадки и светильники на стене дрожали в неровном свете. Тень моя покинула меня.

Да и глядя на пустую стену перед собой, я не мог уже толком вспомнить, была ли у меня когда-либо тень…

Как зачарованный, сделал я еще шаг вперед и оказался лицом к лицу с незнакомцем.

Он выпростал затянутую в черной перчатке руку из-под капюшона и откинул его на плечи.

На меня смотрел я сам.

Я закричал.

А мой двойник смеялся, и вместе с ним смеялись стены, и башни, и горгульи, и гроза, и мост, и река, и город…

Я бросился бежать в последней надежде, но запнулся о порог и упал на булыжную мостовую. Обернувшись лицом к небу, я в последний раз воззвал к нему в тщетной надежде. Раскат грома был мне ответом, а потом окрестности Пражского града озарила молния, и в свете ее я увидел, как надо мной встал мой двойник, моя тень — я сам! С безумной улыбкой на лице он воздел руки к нему, и воды Влтавы сомкнулись надо мной, и не видел я с тех пор ни белого света, ни отчего дома.