Змеи и духи

Бабушка частенько об этом говорила и запрещала приводить мальчиков. Утверждала, что когда-то тут хоронили индейцев. Я смотрела на наш покосившийся домик, выкрашенный облупившейся белой краской, на грязь у порога, которую стряхивал с ботинок отец, и думала, что бабушка преувеличивает.

Сильнее слов меня убеждала ее неизменная фигура в кресле-качалке. Закутавшись в плед, бабушка сидела на крыльце и вязала очередной свитер. И внимательно посматривала на меня поверх очков с толстыми стеклами.

Индейских проклятий я не боялась. А вот бабушки — очень.

Поэтому еще в школе научилась ускользать из дома незаметно для всех. Всего-то надо открыть окно, тихо пройтись по крыше и спрыгнуть на землю. К счастью, моя комната находилась не со стороны крыльца, а с противоположной. Так что, когда ноги касались пыльной земли, передо мной расстилалось выгоревшее поле, слишком скудное, чтобы что-то выращивать.

Но только в пятнадцать я поняла, что такое «строить отношения». Когда появился Дэнни.

Не то чтобы он был красавцем или слыл умником. Но у него было что-то вроде прирожденной притягательности. Когда он говорил, его слушали. Когда он звал на свидание, мало кто из девочек отказывал.

В первый раз он остановился у моей парты перед уроком математики. И небрежно спросил:

— Ты же не ведьма?

Я подняла голову, чтобы посмотреть на Дэнни, но в глаза светило солнце, и я увидела только сверкнувший на его груди крестик.

— Нет. С чего ты решил, что я ведьма?

— Ты рыжая.

Так началось наше знакомство, и я, конечно, не отказалась, когда Дэнни пригласил на свидание. И много раз сбегала к нему через окно и крышу, пока родители с бабушкой смотрели ночное ток-шоу по телевизору.

Дэнни всегда был немного странным. Но учитывая, что меня за глаза тоже называли странной, мне это нравилось. Правда, я заслужила такое за ярко-рыжие волосы и необычную бабушку, которая всем выдавала фразы, подобные той, про кладбище. А еще я с детства любила пристально смотреть на людей — меня забавляло, как они смущались. А они считали меня странной.

Дэнни был темноволосым. Его родители владели самым большим в городе магазином и каждое воскресенье, без исключений, посещали церковь. Дэнни носил белоснежные, жестко накрахмаленные рубашки, и серебряный крестик.

Я понравилась его родителям. Хотя видела, как мать сжала губы, посмотрев на мои разболтанные ботинки и короткое светлое платье. Но в остальном я ей понравилась.

Дэнни тоже пришелся по вкусу моим родителям. Мама накормила котлетами, папа обсудил последний футбольный матч, а бабушка предложила сделать куклу вуду. Под охи смущенных родителей Дэнни, конечно, отказался. Он никогда не был дураком.

Но потом любил проводить время на крыльце. Он усаживался на ступеньки, и я не мешала им, слушая только поскрипывание кресла-качалки бабушки и ее монотонный голос.

Однажды Дэнни встретил меня у дома. Ждал под окном, когда я тихонько выберусь. А потом молча взял за руку и повел в поле. Его белая рубашка казалась слишком яркой в сгущавшихся сумерках.

— Ты ведь соврала мне, — сказал Дэнни, остановившись. — Ты — ведьма.

Резким движением он сдернул с моей шеи нитку цветных бус. Я вскрикнула, невольно коснувшись того места, где еще недавно ощущала тяжесть.

— Это — дьявольские игрушки.

Я не стала возражать, что бусы — простая побрякушка, которую пару лет назад привез дядя Майкл с Марди Гра. Дядюшка жил в Новом Орлеане и иногда приезжал в гости.

— А что по-твоему божественно? — спросила я.

Дэнни не ответил. Только прикоснулся к кресту на шее. Но я знала, что он и сам в это не верит. Тогда я приблизилась к нему. Взяла в ладони его руки и положила к себе на грудь. Приподнялась и коснулась губами его губ. И прошептала:

— Где твой бог? Он — это мое тело, мои губы, мои пальцы.

Дэнни не любил теософию. Он овладел мною прямо там, на высохшей земле, бывшей когда-то кладбищем, если верить бабушке. Он любил меня на потертой кожаной куртке, которую мы положили, чтобы кочки не впивались под лопатки. Моя девственная кровь упала на сморщенную землю.

А на утро пошел дождь, смывший все следы.

Когда я вышла на крыльцо, ливень хлестал, стоя сплошной стеной и неся прохладу. Бабушка сидела в кресле-качалке и вязаное полотно в ее руках было пронзительного карминного цвета.

Прищурившись, она посмотрела на меня:

— Поздравляю, дорогая.

— С чем?

— Ты теперь совсем взрослая.

Я не стала спрашивать, откуда она знает. Тем более Дэнни ждал. Дождь нас не смутил, ведь была суббота, день, свободный от занятий и всего на свете. Дэнни встретил в гараже своего отца, где мы частенько проводили время. Я промокла насквозь, так что он согревал меня.

В тот день я достала из кармана маленькую куколку, сшитую из разноцветных лоскутков ткани.