Страх

— Холодно…

Невпопад. Уже весь вечер она отвечала невпопад. Мокрый снег таял на льду, ноги невыносимо разъезжались, и ему пришлось снова опустить голову.

Гляди под ноги. Все время — гляди под ноги.

— Сегодня открывается новый кинотеатр — Кашалот или что-то такое. Там будет… Подземка, по-моему, пойдем?

— Новый кинотеатр, старый фильм…

— Пойдем?

Она пожала плечами и отвернулась.

— Пошли.

Мимо прошел священник в рясе и с крестом. Чуть задержавшись около них, поскользнулся и едва не упал. Бросил неуместное Бог в помощь, заспешил дальше. Она остановилась и зачем-то проводила его взглядом.

— И не холодно ему… в рясе…

— Видимо, нет!

Он покосился на нее. Подумал. И все-таки констатировал:

— Ты сегодня не в духе.

— Только сейчас заметил?

— Нет, не только!

Он снова отвернулся и, стараясь быть терпеливым, замолчал.

Некоторое время они шли молча. Потом она, поддев носком ботинка льдинку, уронила:

— Я думаю о тебе.

Очень мило.

— Очень мило! И это повод, чтобы…

— Чтобы что?

— Ничего.

Он стряхнул с волос снег и стал дышать на руки.

— Я ведь ничего о тебе не знаю, Сергей, кто ты, что ты…

— Что я?

Она покачала головой.

— Мы знакомы уже два месяца, а я не знаю ни одного твоего друга, твоих родителей… даже просто знакомых твоих не знаю. И мои друзья тебя не видели…

— Что ты имеешь в виду?

Теперь он смотрел прямо на нее, начиная осознавать серьезность ее тона.

— Я не знаю… не знаю, кто ты… где живешь…

— Я говорил тебе, — он все еще не был уверен, не шутка ли это.

— Говорил. Но я ведь у тебя не была. Да и не в этом дело.

Она снова замолчала.

Потом он вздохнул и притянул ее к себе.

— Не надо, слышишь? Я расскажу тебе. Хочешь, я расскажу тебе все, что попросишь? Что тебе рассказать?

Но она оттолкнула его, не резко, но довольно сильно.

— Не надо. Не хочу. Твои слова, они… неправда.

— Что?

Он остановился, на лице его проступила обида и растерянность. Она смотрела под ноги.

— Прости. Я нервная сегодня. Просто по ТВ передавали про какого-то маньяка в нашем городе…

— Ты что, думаешь, я маньяк?

Он уже тяжело дышал от обиды и непонимания.

— Ты что?

Она закусила губу

— Да не маньяк, а просто…

И, резко вскинув голову, решилась:

— Просто я боюсь тебя.

Опп-па.

Руки у него опустились, и в голове холодно и гулко зазвонило. Какая-то парочка с любопытством покосилась на них, и снег пошел гуще.

Вот так. Вот так вот.

Он снова запрокинул голову, посмотрел на снежинки, затем шагнул в ее сторону и взял ее под руку.

— Пошли.

Она повиновалась, и они снова пошли, скользя и оступаясь, по направлению к кинотеатру.

— Почему? Почему ты… или давай забудем об этом? — нерешительно роняя слова, он старался поглубже вдыхать влажный воздух.

— Нет, не давай.

— Тогда — почему?

Ее лицо теперь было обращено к нему, и глаза ее в свете фонарей казались темными.

— Ты странный. Ты не такой, как все. Не перебивай, — она, видимо, решилась на что-то и заговорила быстрее, но слова ее падали вяло, — Тебя не любят. Тебя не любят люди. Люди. Ты неприятен им, ты замечал? Тебя испугался священник.

— Какой священник? — горло его пересохло, и голос прозвучал безжизненно.

— Только что. Я заметила — он испугался. Тебя не любят и боятся. Ты все время прячешь глаза. Тебя ненавидят животные…

— Твоя кошка?

Ему было больно и хотелось пить.