Добавить в моё избранное
6 мин, 1 сек 13115
Только что-то уж больно неподвижно лежащая!
Пригляделся Витя внимательней и точно — взгляд стеклянный, как в школьном кабинете биологии у белки чучельной. Жутко стало Вите — вдруг баба на него бросится и зубами дракуловскими в горло вопьется! Огляделся Витя, а вокруг туман знакомый клубится, значит обратно бежать не иначе как через зажмуривание, Витей случайно открытое. Помялся Витя пару минут, но все же не утерпел — по груди обнаженной бабу пальчиком осторожненько погладил. Тепленькая оказалась, значит все же живая, только кем-то заколдованная.
Решил тогда Витя схулиганить немного, раз случай такой редкий представился — ухватил бабу за сосок розовый, а сам отскочил быстренько и зажмуриться приготовился, чтобы, ежели она оживет и вампиром саблезубым накинется, то быстренько в мир свой реальный обратно юркнуть.
Но, напрасно Витя предосторожности такие предпринимал — как была девица неподвижно-стеклянною, так такою же и осталась. Потоптался Витя еще немного вокруг да решил судьбу новую не испытывать и вернулся, зажмурившись крепко, обратно, в зал выставочный.
Кто его знает, как мир тот картинный на самом деле устроен — вдруг, если сильно шалить будешь, и не выпустят обратно, даже через зажмуривание?
А в зале, все по-прежнему, вроде и не отлучался Витя никуда, только может на тысячную долю секунды по реальному времени, что глаз человеческий заметить вовсе не в силах, а уж дремлющей смотрительницы и подавно.
Только, вернувшись в этот раз, вдруг почувствовал Витя усталость неимоверную, штангой многокилограммовою на плечи давящей. Видать, энергии много на сии путешествия потратилось, и сил витиных осталось только до дома дотопать да в перину мягкую мордой уткнуться.
С тех самых пор стал Витя завсегдатаем салонов и галерей художественных. Сбежит с занятий пораньше и на вернисаж выставочный. Но про открытие свое никому не рассказывал, все равно не поверит никто, а только посрамят и психом свихнувшимся обзовут. Тем более, что никаких вещественных доказательств у Вити и не было. Сколько ни старался Витя что-нибудь из картинного мира в реальный перетянуть — не получалось никогда. Там, пожалуйста, — сколько хочешь окороков телячьих кушай, в море айвазовском купайся, красавиц рубенсовых щупай, а в этот мир — ни-ни! — ни крошки, ни монетки!
Наберет, бывало, Витя целую охапку вещиц всяческих, прижмет к груди крепко-накрепко и сюда скорей. Но раскроет глаза, и нет ничего при нем! Досадно, хоть вой! Пробовал даже, ради эксперимента, глотать колечки разные, каменьями драгоценными инкрустированные, но бесполезно все — сколько потом на унитазе не просиживал — не выходит ничего! Даже как-то рентгеном для верности просветился — полный ноль!
Одна польза — кроме развлекаловки и жратвы халявной — стал Витя культурой и искусством интересоваться, а также книжками всякими философско-эзотерическими. Стал в живописи разбираться, соображать, чем всяческие 'измы' друг от друга отличаются. В библиотеку центральную записался и в кружок религиозно-мистический. А через год институт свой технологический бросил и в университет на факультет философский запросто так поступил. Потому, как тягу и влечение душевное к наукам подобным испытывать стал. Потолстел, правда, за прошедший год по натюрмортам гуляючи, но это умному человеку в делах совсем не помеха.
Пригляделся Витя внимательней и точно — взгляд стеклянный, как в школьном кабинете биологии у белки чучельной. Жутко стало Вите — вдруг баба на него бросится и зубами дракуловскими в горло вопьется! Огляделся Витя, а вокруг туман знакомый клубится, значит обратно бежать не иначе как через зажмуривание, Витей случайно открытое. Помялся Витя пару минут, но все же не утерпел — по груди обнаженной бабу пальчиком осторожненько погладил. Тепленькая оказалась, значит все же живая, только кем-то заколдованная.
Решил тогда Витя схулиганить немного, раз случай такой редкий представился — ухватил бабу за сосок розовый, а сам отскочил быстренько и зажмуриться приготовился, чтобы, ежели она оживет и вампиром саблезубым накинется, то быстренько в мир свой реальный обратно юркнуть.
Но, напрасно Витя предосторожности такие предпринимал — как была девица неподвижно-стеклянною, так такою же и осталась. Потоптался Витя еще немного вокруг да решил судьбу новую не испытывать и вернулся, зажмурившись крепко, обратно, в зал выставочный.
Кто его знает, как мир тот картинный на самом деле устроен — вдруг, если сильно шалить будешь, и не выпустят обратно, даже через зажмуривание?
А в зале, все по-прежнему, вроде и не отлучался Витя никуда, только может на тысячную долю секунды по реальному времени, что глаз человеческий заметить вовсе не в силах, а уж дремлющей смотрительницы и подавно.
Только, вернувшись в этот раз, вдруг почувствовал Витя усталость неимоверную, штангой многокилограммовою на плечи давящей. Видать, энергии много на сии путешествия потратилось, и сил витиных осталось только до дома дотопать да в перину мягкую мордой уткнуться.
С тех самых пор стал Витя завсегдатаем салонов и галерей художественных. Сбежит с занятий пораньше и на вернисаж выставочный. Но про открытие свое никому не рассказывал, все равно не поверит никто, а только посрамят и психом свихнувшимся обзовут. Тем более, что никаких вещественных доказательств у Вити и не было. Сколько ни старался Витя что-нибудь из картинного мира в реальный перетянуть — не получалось никогда. Там, пожалуйста, — сколько хочешь окороков телячьих кушай, в море айвазовском купайся, красавиц рубенсовых щупай, а в этот мир — ни-ни! — ни крошки, ни монетки!
Наберет, бывало, Витя целую охапку вещиц всяческих, прижмет к груди крепко-накрепко и сюда скорей. Но раскроет глаза, и нет ничего при нем! Досадно, хоть вой! Пробовал даже, ради эксперимента, глотать колечки разные, каменьями драгоценными инкрустированные, но бесполезно все — сколько потом на унитазе не просиживал — не выходит ничего! Даже как-то рентгеном для верности просветился — полный ноль!
Одна польза — кроме развлекаловки и жратвы халявной — стал Витя культурой и искусством интересоваться, а также книжками всякими философско-эзотерическими. Стал в живописи разбираться, соображать, чем всяческие 'измы' друг от друга отличаются. В библиотеку центральную записался и в кружок религиозно-мистический. А через год институт свой технологический бросил и в университет на факультет философский запросто так поступил. Потому, как тягу и влечение душевное к наукам подобным испытывать стал. Потолстел, правда, за прошедший год по натюрмортам гуляючи, но это умному человеку в делах совсем не помеха.
Страница
2 из 2
2 из 2
