Улов

Морщась, насаживаю, и вниз, примерившись в центр города поближе к административным зданиям. Опыт меня не обманывает. По появившейся тяжести на удочке понимаю, что кто-то попался. Выбираю леску. Впечатление, что тяну наверх утюг — ни рывков, ни сопротивления. Вытаскиваю что-то мелкое бесхребетное. Странно извивается — приняв очередную неудобную позу, замирает на несколько мгновений, опять череда конвульсивных движений, и снова оно бездвижно. Словно не знает, какую позу удобно здесь принять. С этим все ясно — в ведро. Оттуда, из глубины, раздается радостный писк. Ага, видно, там ему рады. Что за улов сегодня — кунсткамера сплошная! Ладно. Опять надо менять наживку. С пустыми руками уже не вернусь, но стоит попытаться поймать что-нибудь стоящее. Перебираю, что у меня еще есть. Честь, долг? — гляжу вниз, с сомнением качаю головой, в этом городе с такой приманкой можно просидеть весь день и даже не почувствовать поклевки. С некоторых пор такие души повсюду стали редкостью. Ничего, пригодятся там, где сейчас опасно — поближе к горам или на южных границах. Отвага? Нет — из той же оперы. А вот когда-то, помню, можно было бреднем пройтись, и души, все как одна, попадались, словно высеченные из кристаллов кварца. Эх, времена были! Сегодня больше подойдет корыстолюбие. Смотрю на лоснящуюся, истекающую зеленой слизью наживку. С сомнением оцениваю емкость ведра. Попробовать? Брезгливо насаживаю и отправляю вниз. Такое впечатление, что не успевает наживка опуститься до земли, а уже кто-то попался. Начинаю тянуть. Проклятье! Чувствую, как быстро тяжелеет улов, словно души клюют одна за другой наперегонки. Вот уже и тянуть не в силах. Упираюсь ногами в облако, куда там! — ноги не держат, и я, как чья-то добыча, неотвратимо скольжу к краю облака. Все, надо спасаться — ножом перерубаю леску, и она со свистом уходит вниз. Трясущейся рукой утираю пот со лба. Уф! Как же я так неосторожно? Мог бы и догадаться. Ладно. Чтобы переждать несколько минут, пока ноги перестанут дрожать, копаюсь в ящичке. Преданность? Возможно. Только души на нее все чаще стали клевать какие-то странные. Переродились, мутировали, что ли? Название то же, а вот сущность другая. Не будем рисковать. Хватит на сегодня с меня опасных экспериментов. Можно поймать и незамутненную корыстью, чистую, как родник, душу, но не повезет — перемажешься с ног до головы и не утрешься потом. Страсть? — неизвестно что попадется. Скромность? Хм. Все-таки внизу огромный город. Вероятность, конечно, есть, но, сколько уйдет времени на ожидание — тысяча лет? Ха-ха! Гнев? Осторожно повертел в руках колючий комочек. Ладно, попробую. Отправляю вниз. Жду. Жду. Жду. Есть? Сорвалось. Жду. Жду. Есть? Ну?! Нет. Жду. Жду. Есть. Тяну. Ого! Леска натянулась, кажется, вот-вот лопнет. Что там за монстр? Тяну уже двумя руками. Леска режет ладони, оставляя кровавые раны. Интересно, кто кого поймал? Покрываюсь потом, утереть со лба некогда, да и нечем — дрожащие руки заняты, вытягивая улов. Тяну, тя-ну, т-я-н-у. Вот добыча уже у самого края облака. Последний рывок, и улов падает к ногам. Что это? Любовь?! Кра-со-та! Случайно попалась на грех? Огромная (и как я смог вытащить?), чистая, без единого пятнышка или изъявления, и вся светится от любви. Душа с укором смотрит на меня. Неожиданно я смущаюсь. Что же с ней теперь делать-то? Чувствую, как на сердце заскребли кошки. Виновато отворачиваюсь. Надо срочно решать — душа заметно тускнеет. Эх, ладно! Осторожно поднимаю на руки и отпускаю обратно, в родную стихию. Мелькнув, душа устремляется к себе. Я же довольный уловом сматываю леску. Прекрасный день! Оглядываю просторы, раскинувшиеся под облаками. Да-а, рановато стерилизовать — время для всадников еще не наступило. Пока внизу живут такие души, как последняя, оставлю в покое свои угодья, ничего не буду менять. Беру ведро с затихшими созданиями, садок с искалеченной душой и, перепрыгивая с облака на облако, направляюсь к себе.

Да! — не забыть: искалеченную душу положить под колпак; а этих, в ведре, подарить Вельзевулу — он любитель всяких уродцев.