Щётка на дне озера

Я мучаюсь уже довольно давно, чтобы понять насколько запутанным он способен быть. В первый раз, когда я повстречал свой ужас, мне было десять лет. Это получилось случайно — я просто не туда свернул. Такое часто бывает. Особенно у детей. Мир полон троп, что приводят в лабиринты не физического толка. Они затуманивают ваш разум. Но обо всём по порядку. Я был такой один. И по сей день, подозреваю, что никого другого этот шабаш не задел бы. Во всём виновато искреннее, неудержимое любопытство.

Помню, в тот день, я получил новую зубную щётку. В голубую и белую полоски.

Жил я в сиротском приюте и влачил своё существование, обследуя местные постройки и сокровенные закутки природы. Всё вокруг было диким и заброшенным, из-за чего аренда земли выходила владельцу в сущие гроши.

Самое интересное таилось в нескольких местах: в конюшне у дороги на западные фермы и у северных предгорий при входе в шахты. В конюшнях не было лошадей и даже свиней, ведь иначе их всех пришлось бы прокармливать. А господин Зиммерхат предпочитал заманивать любителей конного спорта и предлагать им услуги своей жалкой закусочной.

«Ведь дорога обратно долгая. Нет, не подумайте, будто бы я лукавлю. Мне действительно очень жаль, что стойла заброшены»…. Или же он мистическим образом превращал свой одинокий, трёхэтажный особняк в этакий отель. Тем не менее, в сами помещения с грязными вёдрами и ржавыми вилами зайти никто не решался. Для приютских детей, это был, своего рода, ритуал. Который я исправно соблюдал, чтобы уединиться со своими воспоминаниями и мечтами.

А вот шахты действительно пророчески манили настоящей загадочностью. Хотя дальше трёх поворотов грубых, шершавых стен рудника мне зайти никогда не удавалось. Во всём виноваты массивные створки железной двери.

День и ночь из глубин плотного червя шахт раздавались громкие возгласы рабочих, стук кирок. Но увидеть уставшие, сутулые фигуры можно было лишь на закате или на рассвете, когда заканчивалась смена. Будучи ребёнком, я часто выглядывал из окна, рассматривая цепочку нестройного движения рудокопов. Каждую неделю я утаскивал из пещер по блестящему камешку и не рассчитывал на их баснословную стоимость, хотя иногда и позволял себе помечтать о богатстве. Но это были лишь одинокие мечты мальчишки, не имеющего на тот момент за душой ни единой монеты.

Каждый раз, вступая за границу кромешной тьмы штолен, я удивлялся мгновенной прохладе, окутывающей меня. Потом проходил три поворота и упирался в ледяной металл прочной двери. Всё.

Как я уже упоминал, в тот день мне подарили новую щётку. Это был мой десятый день рождения. Вернее, никто не знал, сколько мне исполнилось лет, и счёт времени вёлся с того дня, как меня обнаружили в пещерах. Да-да. Один из рудокопов нашёл меня неподалёку от входа. Именно поэтому я оказался в приюте «Фортунат». Его недаром построили вдали от мирских благ цивилизации. Заведующая Георгия считала, что «если человек решается отпустить частичку себя по ветру, он обязан широко смотреть вдаль»…. И действительно, большинство семей в последнее мгновение, словно перегоревшие лампочки, вспыхивали и не решались расстаться с собственными детьми. Мне повезло гораздо меньше. Не зная шума двигателей городских трасс, посреди жаркой равнины, подняли мою плетёную колыбельку, грязные, уставшие руки.

Случай распорядился, что Георгия приняла меня всем сердцем. Пища и кров по мере возможностей.

Помимо щётки Трим и Степан вручили мне красивую металлическую зажигалку с изображением богомола и плакат Дота Афсеньева — немецкого художника, специализирующегося на «дорабатывании» чужих полотен. Единственная работа, написанная за его авторством — это его собственный автопортрет.

Остался ли я доволен подарками? О других мне даже помыслить не удавалось. Я был абсолютно счастлив. Но больший сюрприз ждал меня позже.

За обедом, когда мне положили двойную порцию печёного картофеля, ко мне подошёл Степан и украдкой вручил маленький медный ключик — пропуск на задний двор.

Я не стал терзать себя размышлениями. После полудня мне удалось скрыться с глаз няни Софьи и прокрасться на кухню.

Если на праздник вам подарили несколько подарков, то среди них обязательно найдётся лучший. Пусть немного, но чуточку желанней. Вот и у меня имелся в тот день лучший подарок — блестящий, рыжеватый ключ.

Миновав ряд запотевших, пыльных окон по скрипящей мозаике паркета, я с благоговением остановился возле песочного цвета двери наружу. Открой я её тогда, и ничего бы не произошло. Но я лишь проверял.

Дождавшись, когда солнце стало клониться к горизонту, я в сумерках выглянул в сторону горной цепи. Для человека обитающего в постоянном режиме, в отработавшей и исчерпавшей себя обстановке сложно найти удовольствие большее, нежели быстрые перемены. Ребёнок это чувствует наиболее остро, поэтому ему так важны игрушки, ведь гораздо интересней забываться по правилам.