Добавить в моё избранное
6 мин, 36 сек 13853
Совсем не похожая на самолёт — слишком живая. Я только вернулся из армии, начал встречаться с симпатичной девчонкой и даже восстановился в институте. Но с тех пор часто гадал — не показалось ли? И то и дело ночью разглядывал крыши соседних домов.
Зря, конечно.
Но люди такие любопытные.
… С каждым утром всё сложнее вставать. Инстинкт самосохранения не даёт сесть в кровати, крича, что сердце не выдержит, и я ему склонен верить. Приходится лежать, осторожно, бережно пытаясь подвести сознание к мысли, кто я и что я… Это не так уж и просто, как кажется на первый взгляд.
Потом свинцовая тяжесть в груди отпускает, и можно уже подняться и плестись в ванную — наощупь. От слезящихся глаз в безжалостно залитой утренним солнцем квартире толку нет.
На подушке снова перья. Пёстрые мягкие перья, взявшиеся неизвестно откуда и забившие за последние пару дней уже всё помойное ведро. Сегодняшняя порция в ведро уже не влезает и разлетается облачком по кухне. Пока ползаю на карачках, подбирая все до единого, в который раз вспоминаю, что подушка — поролоновая, ортопедическая, но мысль ускользает из головы слишком быстро. Перьев даже больше, чем вытряс сегодня из кровати…
Когда все следы очередного утреннего безобразия ликвидированы, натягиваю штаны, рубашку — чтобы не шокировать соседей — и плетусь на этаж к мусоропроводу. Перья не хотят высыпаться вниз, зависают в воздухе, вылетают наружу… Воевать с ними приходится минут сорок, пока последнее, самое маленькое пёрышко не оказывается в мусоропроводе.
Соседи, слава Богу, все давно уже разбежались по своим работам-школам-магазинам, и наблюдать мои злоключения некому.
На пороге квартиры останавливаюсь, ерошу волосы и аккуратно выбираю из чёлки маленькое пушистое пёрышко — даже скорее пух. Белое, в бурую крапинку. Не ленюсь вернуться к мусоропроводу и отправить пёрышко следом за предшественниками. Таким фокусом меня уже не пронять.
В квартире тихо, пусто, и солнце уже не кажется таким безжалостным — нормальное такое полуденное зимнее солнце, заглядывающее на наш десятый этаж. В недрах кухни противно трезвонит телефон, и голос в трубке представляется Ингой Николаевной из учебного отдела.
Сказываюсь больным, слепым, глухонемым, хромым и убогим, бросаю трубку и снова валюсь на кровать. К лешему экзамен, всё равно я к нему не готов. Перспективы вылететь из института уже давно не пугает.
Хочется курить и кружку крепкого, горького, чёрного, как нефть, кофе. Но что-то внутри восстаёт против этого. И от никотина, и от кофеина в последние дни меня мутит. Вот что, значит, чувствуют беременные женщины? Лучший способ завязать с «бытовыми наркотиками», специально от Павла Сипухина — устойчивый рвотный позыв надёжно удержит вас от вожделенных сигарет.
… Следующим ярким пятном в моей жизни стала Лиза. Влетела в квартиру, воспользовавшись запасным комплектом ключей, который я ей отдал месяц назад, защебетала, как малиновка — длинноногий рыжий птенчик. Чайник на плиту, чуть похрипывающее радио — на волну джаза, форточку распахнуть так, чтобы сквозняк загулял по всей квартире…
Я уж было начал оживать, как раздалось её испуганное «Ой!» — и стало ясно, что лучше бы мне не торопиться с оживлением. Сердце заныло, откуда-то уже зная, что это — конец очередному яркому пятну в моей жизни.
Потом было долгое и бурное выяснение, где же её любимый хомячок «Паша-младший». Как будто я это знал. Вечером крутился у себя в колесе как ни в чём не бывало… А теперь клетка пустая, только бурые пятна на опилках.
— Кот сожрал, — несмотря на тягостное предчувствие, а может, и благодаря нему, равнодушно бросаю я.
Всё, каким бы смешным ни казался повод, но это — конец. Лизка без ума от хомяка, а мне на язык лезет только противный привкус «шампуня для животных», с которым Лиза вчера мыла свой подарочек.
… Дело кончено через долгих три часа. Я охрип, любимая кружка разбита, запасной комплект ключей снова валяется на полке, а у меня нет девушки. Злополучная клетка отправляется следом за перьями — в мусоропровод. Привкус шампуня для животных не могут забить безвкусные холостяцкие пельмени, мяса в которых меньше, чем в отощавшем помоечном коте, а то, что заменяет мясо, по вкусу больше смахивает на жёваную бумагу.
К вечеру нападает непонятная тоска — нет, не брошенного парня, а какая-то своя, первобытно-особенная. Спать не хочется. Выдёргиваю телефон из розетки, чтобы утром не трезвонили в очередной раз из института, допиваю холодный чай и всю ночь занимаюсь неизвестно чем. В те редкие мгновенья, когда сознание проясняется — хотя это и неверное слово, сознание всё время кристально-ясное, просто не даёт отчёта о происходящем — я обнаруживаю себя рисующим неизвестную хрень. И вполне счастливым.
Тогда, в первые дни, мне частенько снилась эта крылатая тень.
— Отпусти, — говорила она.
Зря, конечно.
Но люди такие любопытные.
… С каждым утром всё сложнее вставать. Инстинкт самосохранения не даёт сесть в кровати, крича, что сердце не выдержит, и я ему склонен верить. Приходится лежать, осторожно, бережно пытаясь подвести сознание к мысли, кто я и что я… Это не так уж и просто, как кажется на первый взгляд.
Потом свинцовая тяжесть в груди отпускает, и можно уже подняться и плестись в ванную — наощупь. От слезящихся глаз в безжалостно залитой утренним солнцем квартире толку нет.
На подушке снова перья. Пёстрые мягкие перья, взявшиеся неизвестно откуда и забившие за последние пару дней уже всё помойное ведро. Сегодняшняя порция в ведро уже не влезает и разлетается облачком по кухне. Пока ползаю на карачках, подбирая все до единого, в который раз вспоминаю, что подушка — поролоновая, ортопедическая, но мысль ускользает из головы слишком быстро. Перьев даже больше, чем вытряс сегодня из кровати…
Когда все следы очередного утреннего безобразия ликвидированы, натягиваю штаны, рубашку — чтобы не шокировать соседей — и плетусь на этаж к мусоропроводу. Перья не хотят высыпаться вниз, зависают в воздухе, вылетают наружу… Воевать с ними приходится минут сорок, пока последнее, самое маленькое пёрышко не оказывается в мусоропроводе.
Соседи, слава Богу, все давно уже разбежались по своим работам-школам-магазинам, и наблюдать мои злоключения некому.
На пороге квартиры останавливаюсь, ерошу волосы и аккуратно выбираю из чёлки маленькое пушистое пёрышко — даже скорее пух. Белое, в бурую крапинку. Не ленюсь вернуться к мусоропроводу и отправить пёрышко следом за предшественниками. Таким фокусом меня уже не пронять.
В квартире тихо, пусто, и солнце уже не кажется таким безжалостным — нормальное такое полуденное зимнее солнце, заглядывающее на наш десятый этаж. В недрах кухни противно трезвонит телефон, и голос в трубке представляется Ингой Николаевной из учебного отдела.
Сказываюсь больным, слепым, глухонемым, хромым и убогим, бросаю трубку и снова валюсь на кровать. К лешему экзамен, всё равно я к нему не готов. Перспективы вылететь из института уже давно не пугает.
Хочется курить и кружку крепкого, горького, чёрного, как нефть, кофе. Но что-то внутри восстаёт против этого. И от никотина, и от кофеина в последние дни меня мутит. Вот что, значит, чувствуют беременные женщины? Лучший способ завязать с «бытовыми наркотиками», специально от Павла Сипухина — устойчивый рвотный позыв надёжно удержит вас от вожделенных сигарет.
… Следующим ярким пятном в моей жизни стала Лиза. Влетела в квартиру, воспользовавшись запасным комплектом ключей, который я ей отдал месяц назад, защебетала, как малиновка — длинноногий рыжий птенчик. Чайник на плиту, чуть похрипывающее радио — на волну джаза, форточку распахнуть так, чтобы сквозняк загулял по всей квартире…
Я уж было начал оживать, как раздалось её испуганное «Ой!» — и стало ясно, что лучше бы мне не торопиться с оживлением. Сердце заныло, откуда-то уже зная, что это — конец очередному яркому пятну в моей жизни.
Потом было долгое и бурное выяснение, где же её любимый хомячок «Паша-младший». Как будто я это знал. Вечером крутился у себя в колесе как ни в чём не бывало… А теперь клетка пустая, только бурые пятна на опилках.
— Кот сожрал, — несмотря на тягостное предчувствие, а может, и благодаря нему, равнодушно бросаю я.
Всё, каким бы смешным ни казался повод, но это — конец. Лизка без ума от хомяка, а мне на язык лезет только противный привкус «шампуня для животных», с которым Лиза вчера мыла свой подарочек.
… Дело кончено через долгих три часа. Я охрип, любимая кружка разбита, запасной комплект ключей снова валяется на полке, а у меня нет девушки. Злополучная клетка отправляется следом за перьями — в мусоропровод. Привкус шампуня для животных не могут забить безвкусные холостяцкие пельмени, мяса в которых меньше, чем в отощавшем помоечном коте, а то, что заменяет мясо, по вкусу больше смахивает на жёваную бумагу.
К вечеру нападает непонятная тоска — нет, не брошенного парня, а какая-то своя, первобытно-особенная. Спать не хочется. Выдёргиваю телефон из розетки, чтобы утром не трезвонили в очередной раз из института, допиваю холодный чай и всю ночь занимаюсь неизвестно чем. В те редкие мгновенья, когда сознание проясняется — хотя это и неверное слово, сознание всё время кристально-ясное, просто не даёт отчёта о происходящем — я обнаруживаю себя рисующим неизвестную хрень. И вполне счастливым.
Тогда, в первые дни, мне частенько снилась эта крылатая тень.
— Отпусти, — говорила она.
Страница
2 из 3
2 из 3
