В бульварной прессе нередко мелькают сообщения о женщинах, которые родили что-то странное. Жареные сенсации такого рода появлялись и раньше. Взять, к примеру, случай с Мэри Тофт, которую современники окрестили «матерью кроликов.» Не потому, что она слишком много рожала. А потому, что она рожала кроликов.
Добавить в моё избранное
6 мин, 44 сек 7596
19го ноября 1726го года в лондонской газете «Уикли Джорнэл» была опубликована заметка о беременной крестьянке из Голдаминга, которая, во время работы на поле, увидела кролика и попыталась его поймать. Ничего не получилось, но с тех пор ее на кроликах как заклинило. Ни о чем другом она думать уже не могла. После выкидыша, она вновь забеременела, но на на этот раз родила существо, напоминающее кролика, с той лишь разницей, что его сердце и легкие развивались вне тела. Сохранить жизнь существу не удалось. Но ничего, около двух недель спустя она родила еще одного кролика, на этот раз здоровенького, еще через несколько дней — четырех кроликов, а потом три дня подряд она рожала по кролику в день. К сожалению, ни один из них не выжил.
Почетного кроликовода звали Мэри Тофт. Ее муж, Джошуа Тофт, работал подмастерьем у суконщика, и на момент чудесных родов у них уже было трое самых обычных детей. Ни что, как говорится, не предвещало. Но, по словам женщины, в августе 1726 года, всерьез озаботившись кроликами, она родила кролика по частям. Ее свекровь, местная повитуха, послала несколько этих частей Джону Говарду, акушеру из Гилфорда. Заинтересовавшись, Говард прибыл обследовать Мэри, которая тут же порадовала его еще несколькими кроличьими частями. Свидетельство доктора переплюнуло даже статью в «Уикли Джорнэл,» ибо он сообщил, что женщина родила не только кроличью ногу, но и три кошачьих ноги. Согласно его гипотезе, кошачьи ноги самозародились в ее организме, потому что ее любимая кошка спала с ней в кровати той ночью.
Слухи о чудесных родах разлетелись но стране. Посмотреть на Мэри Тофт, которую доктор Говард уже перевез в Гилфорд, прибыл Натаниэль Сен-Андре, швейцарский врач при королевском дворе. Он писал, что на его глазах женщина родила еще трех кроликов. Причем, как только Сен-Андре принял 11го кролика, вслед за ним выпрыгнул 12й, а еще один до сих пор шевелится у нее в матке! Сен-Андре призывал маловеров приехать и убедиться в наличии оного кролика, пока он еще не родился. Согласно заключению Сен-Андре, кролики развивались в фаллопиевых трубах женщины.
Сам король Георг Первый заинтересовался таким дивом и направил в Гилфорд еще одного врача, Сириакуса Алерса. Обследовав пациенту 10 ноября 1726го года, доктор Алерс так и не обнаружил признаков беременности. Он немедленно заподозрил мистификацию, тем более что Говард не позволил ему присутствовать при родах (доктор Алерс был хирургом, а не акушером, да и с пациенткой особо не церемонился). Разглашать свои подозрения Алерс не торопился. Наоборот, уверил Говарда и Сен-Андре в своем полном согласии с их теориями, сам же прихватил несколько кроличьих частей и поспешил в Лондон. Там он как следует изучил образцы и сообщил, что кроликов разрезали с помощью каких-то острых инструментов. Узнав о результатах, полученных Алерсом, в Лондон приехал и Сен-Андре. При нем были еще две кроличьих тушки, которые Мэри Тофт успела родить за это время. Уверенный в ее честности, Сен-Андре продемонстрировал их королю и оспорил выводы Алерса.
Долго в Лондоне Сен-Андре не задержался, потому что из Мэри Тофт снова полезли кролики. Он вернулся в Гилфорд, на этот раз в сопровождении знаменитого акушера Ричарда Маннингэма. На его глазах Мэри разродилась чем-то, что Маннигэм идентифицировал как свиной мочевой пузырь. Но трое врачей, Говард, Сен-Андре и Маннингэм, решили до поры до времени не сообщать об этом публике, и перевезли Мэри Тофт в Лондон. Женщина сразу же стала знаменитостью. О ней писали в газетах, судачили на улицах, ее загадочную физиологию обсуждали в научных кругах. Со столов исчезли блюда из крольчатины — а то что ж это такое, все равно как ребенка есть!
Особенно ликовал доктор Мобрэй, советовавший беременным женщинам держаться подальше от домашних животных, иначе их дитя окажется похожим на животное. Он же предостерегал голландок от злоупотребления жаровнями. На этом следует остановиться подробнее: жаровни изготавливали из глины, дерева или меди, внутрь клали горячие угли, а через отверстия сверху и по бокам жаровни поднимался горячий воздух. Женщины ставили на миниатюрную печку ноги и прикрывали ее широкими юбками, или же набрасывали на колени плед. С такой жаровней было тепло и уютно даже в стылой комнате долгими зимними вечерами. Жаровню можно было использовать в качестве подставки для ног или захватить с собой в церковь. Кошки тоже любили к ним прижиматься. Но даже такие невинные радости ученые мужи хотели оттяпать у бедных голландских домохозяек. Во-первых, считалось что теплый воздух, который приятно щекочет не только ноги, но и пространство между ними, возбуждает в женщинах излишнюю похотливость. Мол, неспроста она себе там все греет, ох, неспроста! Во-вторых, иные эскулапы верили, что если женщина станет злоупотреблять такими печками, у нее может родиться sooterkin (или de Suyger)! Так именовали крошечного монстра с поросячьи рылом, сверкающими глазками, хвостиком и очень подвижными лапками.
Почетного кроликовода звали Мэри Тофт. Ее муж, Джошуа Тофт, работал подмастерьем у суконщика, и на момент чудесных родов у них уже было трое самых обычных детей. Ни что, как говорится, не предвещало. Но, по словам женщины, в августе 1726 года, всерьез озаботившись кроликами, она родила кролика по частям. Ее свекровь, местная повитуха, послала несколько этих частей Джону Говарду, акушеру из Гилфорда. Заинтересовавшись, Говард прибыл обследовать Мэри, которая тут же порадовала его еще несколькими кроличьими частями. Свидетельство доктора переплюнуло даже статью в «Уикли Джорнэл,» ибо он сообщил, что женщина родила не только кроличью ногу, но и три кошачьих ноги. Согласно его гипотезе, кошачьи ноги самозародились в ее организме, потому что ее любимая кошка спала с ней в кровати той ночью.
Слухи о чудесных родах разлетелись но стране. Посмотреть на Мэри Тофт, которую доктор Говард уже перевез в Гилфорд, прибыл Натаниэль Сен-Андре, швейцарский врач при королевском дворе. Он писал, что на его глазах женщина родила еще трех кроликов. Причем, как только Сен-Андре принял 11го кролика, вслед за ним выпрыгнул 12й, а еще один до сих пор шевелится у нее в матке! Сен-Андре призывал маловеров приехать и убедиться в наличии оного кролика, пока он еще не родился. Согласно заключению Сен-Андре, кролики развивались в фаллопиевых трубах женщины.
Сам король Георг Первый заинтересовался таким дивом и направил в Гилфорд еще одного врача, Сириакуса Алерса. Обследовав пациенту 10 ноября 1726го года, доктор Алерс так и не обнаружил признаков беременности. Он немедленно заподозрил мистификацию, тем более что Говард не позволил ему присутствовать при родах (доктор Алерс был хирургом, а не акушером, да и с пациенткой особо не церемонился). Разглашать свои подозрения Алерс не торопился. Наоборот, уверил Говарда и Сен-Андре в своем полном согласии с их теориями, сам же прихватил несколько кроличьих частей и поспешил в Лондон. Там он как следует изучил образцы и сообщил, что кроликов разрезали с помощью каких-то острых инструментов. Узнав о результатах, полученных Алерсом, в Лондон приехал и Сен-Андре. При нем были еще две кроличьих тушки, которые Мэри Тофт успела родить за это время. Уверенный в ее честности, Сен-Андре продемонстрировал их королю и оспорил выводы Алерса.
Долго в Лондоне Сен-Андре не задержался, потому что из Мэри Тофт снова полезли кролики. Он вернулся в Гилфорд, на этот раз в сопровождении знаменитого акушера Ричарда Маннингэма. На его глазах Мэри разродилась чем-то, что Маннигэм идентифицировал как свиной мочевой пузырь. Но трое врачей, Говард, Сен-Андре и Маннингэм, решили до поры до времени не сообщать об этом публике, и перевезли Мэри Тофт в Лондон. Женщина сразу же стала знаменитостью. О ней писали в газетах, судачили на улицах, ее загадочную физиологию обсуждали в научных кругах. Со столов исчезли блюда из крольчатины — а то что ж это такое, все равно как ребенка есть!
Особенно ликовал доктор Мобрэй, советовавший беременным женщинам держаться подальше от домашних животных, иначе их дитя окажется похожим на животное. Он же предостерегал голландок от злоупотребления жаровнями. На этом следует остановиться подробнее: жаровни изготавливали из глины, дерева или меди, внутрь клали горячие угли, а через отверстия сверху и по бокам жаровни поднимался горячий воздух. Женщины ставили на миниатюрную печку ноги и прикрывали ее широкими юбками, или же набрасывали на колени плед. С такой жаровней было тепло и уютно даже в стылой комнате долгими зимними вечерами. Жаровню можно было использовать в качестве подставки для ног или захватить с собой в церковь. Кошки тоже любили к ним прижиматься. Но даже такие невинные радости ученые мужи хотели оттяпать у бедных голландских домохозяек. Во-первых, считалось что теплый воздух, который приятно щекочет не только ноги, но и пространство между ними, возбуждает в женщинах излишнюю похотливость. Мол, неспроста она себе там все греет, ох, неспроста! Во-вторых, иные эскулапы верили, что если женщина станет злоупотреблять такими печками, у нее может родиться sooterkin (или de Suyger)! Так именовали крошечного монстра с поросячьи рылом, сверкающими глазками, хвостиком и очень подвижными лапками.
Страница
1 из 2
1 из 2
