Эх, славный вечерок выдался! Вот что значит гулять! На работе лезет к тебе эта тупорылая голытьба — зарплату им повышай. Дома — стареющая, обалдевшая от безделья жёнушка, просит то шубу, то колечко с бриллиантом. А здесь хорошо — вино, девки-куколки, и все тебе рады. Благо, денег предостаточно.
Добавить в моё избранное
6 мин, 44 сек 7452
С трудом переставляя полуватные от дорогого вина ноги, Алексей Александрович подошёл к иномарке суперновой модели и попытался неверными пальцами открыть дверь. Сидевший на водительском сидении молодой человек спешно встал с места и подоспел на помощь хозяину.
— Куда везти? — услужливо поинтересовался он.
— Домой, — ответил Алексей Александрович.
Закрыв за ним дверь, Виктор прыгнул на место водителя и завёл мотор. Машина тут же тронулась с места, увозя прочь от борделя тучное тело Склодского, успешного предпринимателя, и его невзрачного двадцатилетнего шофёра.
Развалившись на заднем сидении, хозяин вскоре захрапел. Виктор же плавно вёл автомобиль по дороге, освещённой стоящими вдоль фонарями, неоновыми огнями реклам и красно-белыми фарами других машин — таких же полуночников.
Молодой человек казался спокойным, но никто, кроме, пожалуй, него самого, не подозревал, какая буря бушевала в его душе. Только его лицо, бледнее обычного, могло бы его выдать, но хозяин, по-видимому, ничего не заметил. А если и заметил, то тут же и забыл — что ему за дело до какого-то водителя?
«Главное — не дрогнуть, — думал Виктор.
— Сделать это сейчас. Только бы не перепутать, чему меня учила бабушка Аня».
На мгновение ему показалось, будто среди ночной тьмы ему улыбается лицо той, которую он только что вспомнил. Улыбается ободряюще, словно хочет сказать: «Давай, Витюша, не подведи». А рядом — ласковое лицо бабушки Светы.
Бабушка Света… До шести лет Виктор никого так не любил, как её. Никого не было для него ближе и роднее, чем она. Когда он сказал первое слов, когда, встав на ноги, сделал первый шаг, бабушка неизменно была рядом. Каждое утро она отводила его в садик и вечером после работы забирала домой, где, накормив чем-нибудь вкусненьким, укладывала спать. В выходные бабушка водила его в парк или же брала с собой в гости.
А однажды она собрала его вещи в большую сумку, и поздно вечером они куда-то пошли. Потом ехали куда-то на поезде и утром следующего дня вышли в незнакомом городе. Там куда-то долго шли, пока не попали в дом бабушки Ани. Она приходилась бабушке Свете двоюродной сестрой. Ещё в молодости они из-за чего-то повздорили и до тех пор вообще не разговаривали. А через три дня бабушка Света умерла, и Витя остался с бабушкой Аней. Поначалу он дичился новой родственницы, но вскоре не просто привязался, а полюбил её всей душой.
Впрочем, не он один любил бабушку Аню. Редко какой день обходился без того, чтобы кто-нибудь заглянул в маленький домик. Многих Виктор так и не запомнил. Они то и дело спрашивали у неё совета: как вылечить больные ноги, как защититься от сглаза, как дочь замуж выдать. И каждому бабушка Аня давала советы, за которые многие потом возвращались, чтобы сказать «спасибо». Бывало, что приносили что-нибудь из еды, из вещей.
Да, бабушка Аня была колдуньей, но и она не могла сделать двух вещей: спасти бабушку Свету и вернуть Вите маму, которую он видел только на фотографиях. Не могла она и остаться, когда Витя просил — через семь лет она покинула этот мир, на прощание сказав внуку: «Помни, Витюша — только Бог может судить человека. И собственная совесть».
Огни реклам всё реже мелькали перед путниками. Встречных машин с каждой минутой становилось всё меньше, ровно как и попутных. Всё реже провожали их окна многоэтажных домов, и совсем скоро оживлённая автострада сменилась почти пустынной трассой, освещаемой двумя одинокими фарами.
Алексей Александрович сонно продрал глаза. Огляделся, пытаясь понять, где они находятся. Лес по обеим сторонам дороги — разве в Москве такое бывает? И ни одного домика. Нет, это уже наверняка не Москва.
— Ты куда меня завёз, придурок? — набросился он на водителя.
— Я же ясно сказал — домой! Или ты совсем тю-тю?
Виктор же чуть заметно улыбнулся:
— Терпение, босс, терпение. Сейчас Вы всё узнаете.
Босс от возмущения аж подскочил:
— Ты чё, блин, совсем опух? Что ты мне тут фигню порешь? Вези меня домой! Живо! Уволю на хрен!
— Это Вы можете, — ответил Виктор, не снижая скорости.
Больше он ничего не говорил. Напрасно шеф орал, требуя повернуть назад, напрасно угрожал суровой расправой — водитель упрямо продолжал вести машину по курсу. Склодский уже начал пугаться:
— Слушай, поверни назад! Я заплачу втридорога, без базара.
Но обещание щедрой оплаты не произвело на молодого человека никакого впечатления.
— Слушай, может, договоримся, а?
Уф! Вроде бы сбрасывает скорость. Останавливается. Выходит из машины и открывает заднюю дверь.
Однако его вид, как показалось Склодскому, не обещал ничего хорошего — уж больно был угрожающим. В следующую минуту бизнесмен понял, что не ошибся — в руках Виктора заблестел нож. И не успел Склодский опомниться, как оружие оказалось около его горла.
— Куда везти? — услужливо поинтересовался он.
— Домой, — ответил Алексей Александрович.
Закрыв за ним дверь, Виктор прыгнул на место водителя и завёл мотор. Машина тут же тронулась с места, увозя прочь от борделя тучное тело Склодского, успешного предпринимателя, и его невзрачного двадцатилетнего шофёра.
Развалившись на заднем сидении, хозяин вскоре захрапел. Виктор же плавно вёл автомобиль по дороге, освещённой стоящими вдоль фонарями, неоновыми огнями реклам и красно-белыми фарами других машин — таких же полуночников.
Молодой человек казался спокойным, но никто, кроме, пожалуй, него самого, не подозревал, какая буря бушевала в его душе. Только его лицо, бледнее обычного, могло бы его выдать, но хозяин, по-видимому, ничего не заметил. А если и заметил, то тут же и забыл — что ему за дело до какого-то водителя?
«Главное — не дрогнуть, — думал Виктор.
— Сделать это сейчас. Только бы не перепутать, чему меня учила бабушка Аня».
На мгновение ему показалось, будто среди ночной тьмы ему улыбается лицо той, которую он только что вспомнил. Улыбается ободряюще, словно хочет сказать: «Давай, Витюша, не подведи». А рядом — ласковое лицо бабушки Светы.
Бабушка Света… До шести лет Виктор никого так не любил, как её. Никого не было для него ближе и роднее, чем она. Когда он сказал первое слов, когда, встав на ноги, сделал первый шаг, бабушка неизменно была рядом. Каждое утро она отводила его в садик и вечером после работы забирала домой, где, накормив чем-нибудь вкусненьким, укладывала спать. В выходные бабушка водила его в парк или же брала с собой в гости.
А однажды она собрала его вещи в большую сумку, и поздно вечером они куда-то пошли. Потом ехали куда-то на поезде и утром следующего дня вышли в незнакомом городе. Там куда-то долго шли, пока не попали в дом бабушки Ани. Она приходилась бабушке Свете двоюродной сестрой. Ещё в молодости они из-за чего-то повздорили и до тех пор вообще не разговаривали. А через три дня бабушка Света умерла, и Витя остался с бабушкой Аней. Поначалу он дичился новой родственницы, но вскоре не просто привязался, а полюбил её всей душой.
Впрочем, не он один любил бабушку Аню. Редко какой день обходился без того, чтобы кто-нибудь заглянул в маленький домик. Многих Виктор так и не запомнил. Они то и дело спрашивали у неё совета: как вылечить больные ноги, как защититься от сглаза, как дочь замуж выдать. И каждому бабушка Аня давала советы, за которые многие потом возвращались, чтобы сказать «спасибо». Бывало, что приносили что-нибудь из еды, из вещей.
Да, бабушка Аня была колдуньей, но и она не могла сделать двух вещей: спасти бабушку Свету и вернуть Вите маму, которую он видел только на фотографиях. Не могла она и остаться, когда Витя просил — через семь лет она покинула этот мир, на прощание сказав внуку: «Помни, Витюша — только Бог может судить человека. И собственная совесть».
Огни реклам всё реже мелькали перед путниками. Встречных машин с каждой минутой становилось всё меньше, ровно как и попутных. Всё реже провожали их окна многоэтажных домов, и совсем скоро оживлённая автострада сменилась почти пустынной трассой, освещаемой двумя одинокими фарами.
Алексей Александрович сонно продрал глаза. Огляделся, пытаясь понять, где они находятся. Лес по обеим сторонам дороги — разве в Москве такое бывает? И ни одного домика. Нет, это уже наверняка не Москва.
— Ты куда меня завёз, придурок? — набросился он на водителя.
— Я же ясно сказал — домой! Или ты совсем тю-тю?
Виктор же чуть заметно улыбнулся:
— Терпение, босс, терпение. Сейчас Вы всё узнаете.
Босс от возмущения аж подскочил:
— Ты чё, блин, совсем опух? Что ты мне тут фигню порешь? Вези меня домой! Живо! Уволю на хрен!
— Это Вы можете, — ответил Виктор, не снижая скорости.
Больше он ничего не говорил. Напрасно шеф орал, требуя повернуть назад, напрасно угрожал суровой расправой — водитель упрямо продолжал вести машину по курсу. Склодский уже начал пугаться:
— Слушай, поверни назад! Я заплачу втридорога, без базара.
Но обещание щедрой оплаты не произвело на молодого человека никакого впечатления.
— Слушай, может, договоримся, а?
Уф! Вроде бы сбрасывает скорость. Останавливается. Выходит из машины и открывает заднюю дверь.
Однако его вид, как показалось Склодскому, не обещал ничего хорошего — уж больно был угрожающим. В следующую минуту бизнесмен понял, что не ошибся — в руках Виктора заблестел нож. И не успел Склодский опомниться, как оружие оказалось около его горла.
Страница
1 из 2
1 из 2
